По земле ходить не просто

Андрей потерял счет времени. Прижавшись спиной к концевой стенке и вдавив голову в плечи, он смотрел вверх и видел каждый самолет. Но бомбы падали в стороне. Над головой урчал и визжал металл, летели клочья-земли и деревьев. Все бойцы были засыпаны глиной, мусором и обломками деревьев. Каждую секунду казалось, что наступил конец.

Вдруг перестали рваться бомбы. Гул самолетов стал отдаляться. Наступила неправдоподобная тишина. И Андрей, который считал всех чуть ли не погибшими, радостно закричал:

— Вот да-али нам!

Он радовался, потому что уцелел, потому что бомбы немцев пропали даром, потому что товарищи его были живы. То из одного, то из другого ровика поднимались головы.

— Вернусь домой — первым делом вырою у хаты окоп, — кричал Василенко, оглохший от близкого разрыва.

— А я смотрю: летит на меня такой горшочек килограммов на полсотни… «Эх, — думаю, — не жди меня, милая, домой. Сгиб твой Кузя ни за понюх табаку…» Пронесло-о.

— А у меня в голове все время энзе был. Почему, думаю, не съел?

Подсмеивались над собой, чтобы заглушить непрошедший еще страх.

— Командирам орудий проверить людей и доложить! — приказал Андрей, входя в обязанности помкомвзвода.

— К ор-рудиям! Танки с фронта!

По изрытому полю бежал Николай Снопов.

— Где старший на батарее?

— Там! — показал Андрей в сторону ямы, вырытой для снарядов. Но вместо ямы была большая воронка от крупной бомбы. А под сбитой вершиной ели лежал труп младшего лейтенанта Рыжова, выброшенный взрывной волной.

— Принимай, Коля, на себя батарею, — сказал Андрей тихо.

Николай уже командовал. Уцелевшие пять пушек выкатили из ровиков и на руках перетащили метров на сто левее.

— Андрей! — позвал Николай, когда вдали показались танки. — Командир полка позвонил. Приказал удержать мост, хотя бы два часа… Возьми свой взвод и передвинь еще левее метров на двести. Надо рассредоточиться. Иначе раздавят.

— Давай, ребята, дава-ай! — кричал Андрей, работая одновременно с поворотным и подъемным механизмПодбив большой танк, прорвавшийся к мосту, Куклин подал протянутой рукой назад сигнал, чтобы пушку повернули вправо, но не дождался его выполнения. ад— Правильный! Что такое? — заорал он и повернулся назад, готовый броситься на него с кулаками.

ийПравильный был мертв. Рядом с лафетом на траве сидел замковый и испуганно смотрел на свою оторванную руку. Заряжающий, сам раненный в щеку, стягивал ему плечо ремнем, пытаясь остановить кровь.

я Андрей оттащил мертвого правильного подальше, рывком довернул пушку. Теперь он сам заряжал и стрелял.

л на свою оторванную руку. Заряжающий, сам раненный в щеку, стягивал ему плечо ремнем, пытаясь остановить кровь.

Андрей оттащил мертвого правильного подальше, рывком довернул пушку. Теперь он сам заряжал и стрелял.

От орудия его за плечо оттащил Николай.

— Андрей, бери три орудия и переправляйся на ту сторону моста. Немцы прекращают танковый натиск. Задачу мы выполнили. Два часа сдержали. Теперь жди авиацию. Надо вам успеть. Я с двумя орудиями останусь.

— Здесь останусь я, а ты…

— Старший сержант Куклин! Выполняйте приказ! — крикнул Николай, срывая голос. У него был такой вид, что Андрей торопливо вскинул руку к каске:

— Есть! Есть!

— Торопись. Снаряды на исходе. В случае, если нам не удастся прорваться, уничтожай мост и догоняй своих. Раненых не оставляй.

Только теперь Андрей увидел, как пострадала батарея. Расчеты поредели больше чем наполовину. Да и из гех, кто еще стоял у орудий, мало кто не был отмечен осколками.

Пользуясь, тем, что немцы прекратили натиск, Андрей без труда переправил машины и орудия.

Прошло минут пятнадцать. За рекой снова началась частая орудийная пальба. Андрей не мог видеть, что происходит там, но приближающийся шум моторов и лязг гусениц был очень красноречив. Два расчета во главе с Николаем, если и целы еще, то доживали, наверно, последние минуты.

— Зарядить орудия фугасными! — крикнул Андрей, сбросив каску.

* * *

«Врач должен быть сильнее своих слабостей, — повторяла Нина слова доктора Пронина. — Больному нет дела до того, устали вы или не в настроении. Он обращается к вам потому, что не может обойтись без вас. Мы — человечность».

Шагая за начальником госпиталя военврачом первого ранга Сокольским, Нина Никитина старалась не думать о голоде, о мокрой одежде и мозолях на ногах.

Дождь, начавшийся ночью, после того как они, пять человек, подгоняемые немецкими мотоциклистами, сожгли вышедшую из строя машину и кинулись в лес, не переставая моросил больше двух суток.

На военной службе Нина была с двадцать второго июня. В этот день весь выпускной курс подал заявление в военкомат об отправке на фронт.

До Москвы Нина ехала с подругами, а там пришлось расстаться: Зина и Клава получили назначение на Юго-Западный фронт. При прощании военврачи третьего ранга со шпалами на петличках поплакали украдкой на Белорусском вокзале.

Когда эшелон отошел от Вязьмы, Нина увидела вагоны, разбитые при бомбежке, и ей стало страшно за Николая. Он-то, конечно, в самом пекле войны.