По земле ходить не просто

Было холодно. Николай смотрел на улицу сквозь маленькую круглую проталину на затянутом толстым слоем льда оконном стекле. Проталина быстро затягивалась, и он время от времени горячим дыханием восстанавливал ее.

На остановке Дальней Николай вышел из вагона: трамвай этого маршрута поворачивал к заводу «Чекист». Не дожидаясь нужного трамвая, он пошел пешком.

На пустыре между городом и вокзалом он замедлил шаг и вполголоса затянул старую песню:

Кольцо красотка подарила,
Когда казак пошел в поход.
Она дарила, говорила,
Что через год буду твоей.
Вот год прошел — казак стрелою
В село родное поскакал…

Человек шел с войны на войну, шел во имя долга.

Во имя долга… Долг человека, гражданина, комсомольца… О своем долге думали рыцари свободы: Рылеев, погибший на виселице, изгнанник Герцен, тосковавший на чужбине, Чернышевский, томившийся в тюрьмах и ссылках, народовольцы, шедшие на отчаянные, хотя и бесплодные подвиги.

А колесо истории неутомимо катилось вперед… Двадцатый век родился под грохот орудий. Англо-бурская, испано-американская войны и зверское подавление народного восстания в Китае — были детскими шалостями Только что родившегося империализма. Но новый век породил и другую силу — пролетариат с его партией;. Те; кто называл себя большевиками, загнанные в глубокое подполье, звали пролетариат к революции. Это они, когда империализм бросил мир в море страданий и горя, указали путь освобождению: превращение империалистической войны в гражданскую Это они в памятные дни октября семнадцатого года повели на штурм Зимнего революционные полки и отряды Красной гвардии.

В самые трудные дни гражданской войны большевики устами своего вождя Ленина бросили тревожный клич народу: «Социалистическое отечество в опасности!» По их призыву солдаты, только что вернувшиеся с осточертевшей войны, вновь уходили защищать Отечество. Народ, одетый в старые потрепанные шинели, матросские бушлаты, рабочие куртки и крестьянские армяки, остановил полчища германских захватчиков под Нарвой и Псковом. Эти люди, голодные и тифозные, гнали орды Колчака на восток, Деникина — на юг и прочих — на север, на запад…

Это был их долг…

Пятилетки! Разве и это не подвиг народа? Человек советской страны штурмовал самую страшную опасность— отсталость.

Вырос советский народ, вырос долг человека, й теперь народ вновь шел по дорогам войны, чтобы укрепить безопасность северо-западных границ.

Вместе с молоком матери входит в нас любовь к Отчизне, гордость ее героическим прошлым, великим настоящим и прекрасным будущим. Вместе со сказками бабушек впитываем мы в себя любовь к своему народу за его справедливость, трудолюбие и силу.

Каждый мечтает быть достойным человеком своей страны, быть таким, чтобы мать могла гордиться тобой, чтобы отец мог разговаривать с тобой как с равным.

Как ты, Николай Снопов, сын и внук солдата, получивший высшее образование в стенах советского вуза, сумеешь выполнить свой долг? Хватит ли силы и мужества прожить так, чтобы потом, когда пройдут годы и наступит время больших мирных дел, ты со спокойной совестью мог взглянуть людям в глаза?

Не для войны вырастили тебя родители, не для войны ты учился в институте. Да и специальность выбрал сугубо гражданскую. Война для тебя — вынужденная необходимость. Будет время, когда-нибудь и ты, может быть, одетый в гражданский костюм, переступишь порог классной комнаты и скажешь: «Здравствуйте, ребята. Начинаем урок…»

А пока… Иди, солдат, спеши туда, где кипит битва за судьбу человечества. Иди и не оглядывайся.

* * *

Нина спешила. Пробежав двор общежития, она вошла в вестибюль. Комендант тетя Вера что-то сказала ей вслед, но она, боясь остановиться, только кивнула головой и пошла дальше. Коридор второго этажа показался ей бесконечно длинным. Наконец она ухватилась за скобу двери и тут только поняла, что спешить было незачем: от себя не уйдешь и позабыть ничего не удастся.

— Нина, где ты была? — спросила Зина.

— Не спрашивайте, девушки, — сказала Нина, скользя по лицам подружек блуждающим взглядом. — Я сказала Феде все. Он не тот, каким я его представляла! Все кончено! Да, да!

— Давно бы так! — вырвалось у Зины. Она обняла подругу и поцеловала в щеку.

— Ты рада… Я это знаю… — сказала Нина печально. — А я верила ему… Понимаете, он хотел мое заявление через друзей изъять из военкомата! Он мертвых способен осуждать… Хвастаться перед ними.

— Знаешь, у нас для тебя есть неожиданная новость, — начала Зина осторожно. — Радостная.

— Что теперь может быть хорошего?

— Представь себе, Дмитрий Петрович ошибся.

— В чем ошибся?

— Ты понимаешь, Коля жив и здоров.

Нина не выразила даже удивления. Устало опустилась она на стул и грустно сказала:

— Чего не может быть, того не бывает. Мертвые из могил не встают.

— Но живые зато приезжают обратно, — возразила Клава.

— Я бы очень хотела, чтобы он был жив… Для него, конечно… Не нужно утешать, девчата. Зачем? Я же все знаю…