По желанию дамы

Увидев на ее лице смесь удивления и восторга, Деклан улыбнулся. Когда она посмотрела на него, он торжественно проговорил:

– Погоди, то ли еще будет!

Как только корабль выровнялся, он приказал поставить трюмселя на грот-мачте и фок-мачте.

После того как «Большой баклан» снова выровнялся, он приказал ставить мунселя – самые высокие паруса на всех трех мачтах.

– О боже! – Эдвина неотрывно смотрела наверх с благоговейным выражением. – До чего же они высоко! Просто невероятно… Невозможно представить, что чувствуешь там, наверху…

Хотя Деклан был поглощен своими задачами, он вскоре догадался, что она имеет в виду матросов, которые ловко взбирались на самый верх, поправляя паруса и натягивая их в соответствии с его распоряжениями. Когда она посмотрела на него с приоткрытым от изумления ртом, он улыбнулся во весь рот:

– Теперь ты понимаешь, почему эти паруса называются «лунными странниками».

Эдвина пребывала от всего увиденного в полном восторге. Хотя ей нравились яхты и поездки с Джулианом, она и представить себе не могла, что плавание на таком корабле, как «Большой баклан», может быть настолько более захватывающим. От одной скорости у нее перехватывало дух, она никогда в жизни не передвигалась так быстро. Ощущение власти над силами природы, а кроме того, полное единение со стихией совершенно захватили ее. Ничего подобного она в жизни не испытывала.

– Потрясающе, – прошептала она. – Просто невероятно.

По крайней мере, для нее. Смена курсов и перемена парусов без остатка завладели ее вниманием. Она с восхищением следила за тем, как слаженно работает команда. Ну а самые верхние паруса привели ее в полный восторг.

Радостное возбуждение не отпускало ее, когда Деклан наконец передал штурвал Джонсону и предложил ей спуститься в каюту.

Эдвина зашла внутрь, а Деклан остановился на пороге, держась за дверную ручку.

Заметив ее вопросительный взгляд, он пояснил:

– Вечером я обычно обхожу корабль и проверяю, все ли в порядке. – Он кивнул в сторону кровати. – Располагайся. Я скоро приду.

Намек на то, что они будут спать в одной кровати – что он не собирался по каким-то дурацким причинам против этого возражать, – придал ей уверенности, и она улыбнулась ему.

– Я буду ждать тебя.

На секунду он замолчал, потом кивнул, сделал шаг назад и закрыл дверь.

Ее улыбка стала шире. Повернувшись, она направилась к постели.

«Я буду ждать тебя». Покачав головой, Деклан взбежал на верхнюю палубу. Он говорил правду, и действительно каждый вечер обходил корабль. Но сейчас радовался возможности какое-то время побыть вдали от отвлекающих чар Эдвины.

Отдавая распоряжение поставить мунселя, он вдруг понял, что не посмотрел на точное местоположение луны. И, хотя сразу же исправил эту оплошность, он не заметил, было ли небо чистым или на нем собираются небольшие облака. Деклан знал, что в это время года шторма им не угрожают, но это знание основывалось скорее на интуиции, чем на проверке фактов. И все же… с каких пор он перестал следить за состоянием неба?

С тех пор, как рядом с ним оказалась его жена, которая отвлекала его внимание на себя.

Поднявшись на палубу, Деклан медленно прошел от носа до кормы, прислушиваясь и вглядываясь в ночное небо. Благодаря своему опыту он точно знал, какие звуки издают мачты и канаты «Большого баклана» в любой ситуации; сейчас их скрип оповестил его о том, что все в полном порядке. Его корабль шел вперед ровно и быстро, подгоняемый сильным попутным ветром.

Он долго стоял на носу корабля, просто наслаждаясь тем, что снова в море. Но вдруг – в самый первый раз в жизни – эта радость захватила его не полностью и не могла надолго удержать.

Его мысли ускользали, рассеивались.

Прелесть моря не могла соперничать с прелестью той, кто, как он знал, ждет его в каюте!

Уступив порыву, желанию, которому он больше не мог противостоять, он продолжил обход по правому борту. Наконец, он кивнул Гримсби, заступившему на вахту у штурвала, и быстро спустился вниз.

У двери своей каюты он остановился и набрал в грудь побольше воздуха. Потом повернул ручку, открыл дверь и вошел.

Набрать побольше воздуха было мудрым решением. От того, что предстало его взору, у него перехватило дух. Эдвина полулежала на кровати, опираясь на подушки. Малиновое шелковое одеяло и белоснежные простыни скромно прикрывали ее наготу; он видел лишь ее обнаженные плечи. Горели неяркие ночники; их мягкий свет придавал ее коже жемчужное сияние. Она распустила волосы, они спадали ей на плечи каскадом волнистых кудрей, обрамляли ее лицо и укрывали предплечья, скрывая кожу, чья атласная нежность была ему так хорошо знакома.

Тут Деклан осознал, что Эдвина – его награда, его приз за то, что он избрал ту дорогу, которая привела сюда их обоих. Он мог наслаждаться, упиваться ею. Она, ее тело – это подарок, врученный ему доверчиво, сознательно и страстно.

Эдвина читала какую-то тонкую книжку, но подняла на него взгляд тут же, как он вошел. Она с улыбкой осмотрела его с ног до головы.

Ее улыбка манила, притягивала.

Она не спеша закрыла книгу и поставила ее на полку в изголовье кровати.