Победа над Эверестом

— Понял вас, что ветер очень сильный, и вы только собрались в палатке. Что успели сделать?

— Голодов и Москальцов дошли до конца перильных верёвок. Юра попробовал оценить маршрут повыше. Его мнение, что нужно в том месте, где кончается 17-я верёвка, сделать бивуак. Места там для двух палаток достаточно. И даже для трех, вот он поправляет.

— Понял вас. Хорошо. Решайте сами. Можете там ставить, в крайнем случае, можете там ставить. Завтра выходит группа Мысловского. Вы завтра работаете, если в состоянии еще, по своей программе, послезавтра начинаете спускаться из лагеря 2, а они поднимутся туда. Вы поняли про группу Мысловского и про нашу программу?

— Да, поняли, поняли. Но вообще состояние мы определим утром.

Ночью опять разыгралась метель. В лагере 1 ветер повалил все палатки. Устояла лишь одна, «Зима», и то только потому, что её прикрыла другая, сорванная с растяжек.

И только утром 8 апреля, на третий день болезни Онищенко, в базовом лагере впервые услышали о его недомогании. Хомутов выполнил это очень деликатно.

Тамм:

— Группа 4, группа Онищенко, База вызывает, приём.

Хомутов:

— А вот тут мы еле разыскали рацию. В общем, сейчас с ребятами посоветуемся, с Москальцовым и с Юрой Голодовым, может быть, организуем одну двойку наверх. Славе нужно спускаться. Как поняли?

— Понял, понял. А что со Славой?

— Да ничего страшного. Просто признаки горной болезни.

Так Хомутов совместил несовместимое: душевный покой руководства («ничего страшного») и горную болезнь на высоте более 7000 метров. Это очень страшно, когда на высоте 7350 метров горная болезнь свалила человека, причем сильнейшего, пожалуй, в экспедиции. С опозданием, но Онищенко получил кислород, который понизил его «высоту» примерно до 5000 метров — но ведь и это высота седловины Эльбруса!

Успокоительный тон Хомутова оказал влияние на Тамма.

Тамм:

— Понял тебя, понял. Хорошо. Одного его не нужно спускать. Одному ему не нужно спускаться. Как поняли? Приём.

Хомутов:

— Вот мы с ребятами посоветуемся, чтобы двойка вниз спускалась.

— Хорошо. Теперь, значит, я все время на связи, все время на связи, когда решите окончательно, тогда выйдете на связь со мной.

— Хорошо. В районе 10.00 мы выйдем на связь.

Голос у Хомутова бесцветный, говорил он медленно, как бы задумываясь над каждым словом.

В 10.00 Хомутов сообщил:

— Евгений Игоревич, мы решили спускаться вниз, потому что здесь условия очень плохие. Спускаемся все.

Тамм:

— Понял вас. А что, двойка не сможет подняться наверх и занести палатку, до конца 17-й верёвки?

— Евгений Игоревич, это занимает много времени и здесь очень холодно. Мы приняли решение спускаться вниз.

— Тогда спускайтесь. Спускайтесь вниз, — сказал Тамм упавшим голосом.

На дневной связи Хомутов передал:

— Евгений Игоревич, первая тройка уже ушла, сопровождая Славу. Очень были длительные сборы, делали ему укол. Сейчас все нормально. Я тут навожу порядок, чтобы все было чисто, уютно.

На вопрос Тамма о состоянии Онищенко Хомутов ответил:

— Сонливость, апатия, нежелание что-либо делать.

Тамм:

— А он сам контролировал, какой укол ему сделать?

— Да, Слава перещупал все ампулы и сказал, что ему нужно вколоть. Юра Голодов делал укол.

Тамм по радио ведет постоянный контроль за спуском Онищенко.

18.00 — Ильинский и Балыбердин с горячим чаем и кислородом вышли из лагеря 1 навстречу спускающейся группе. Позже вышли Мысловский и Шопин.

19.00 — по сообщению Мысловского, до палатки лагеря 1 Онищенко осталось идти 7 минут.

19.30 — Онищенко уже в палатке, состояние нормальное.

На утренней связи 9 апреля Мысловский сообщил:

— Ночь прошла нормально. Слава еще спит. Я думаю, он будет идти вниз нормально. Но хорошо бы было, если бы кто-нибудь встретил его возле лестниц на ледопаде.

Тамма волнует неясность с забросками груза по лагерям, и он просит Хомутова дать список снаряжения в лагере 2.

Через час Ильинский связался с базовым лагерем и дал последние сведения о снаряжении в лагере 1.

Инвентаризация лагерей закончилась. С этого момента Тамм регистрировал движение грузов, начиная со склада базового до лагеря и выше. На каждый лагерь была заведена отдельная карточка. Перемещение груза по маршруту находилось под контролем.

К двум часам дня Онищенко спустился в промежуточный лагерь 6100. Навстречу ему под верхние лестницы в ледопаде вышли Тамм, Романов и Трощиненко. Голодов просит к микрофону врача Орловского. Свет Петрович с утра не отходит от рации.

Голодов:

— Свет Петрович, добрый день. Дела обстоят у нас так. Когда ходили, все было вроде ничего. Но нагрузка большая. Слава идет на кислороде, подача 3,5 литра в минуту, идет очень-очень тяжело. Нужен какой-то стимулятор.

Орловский:

— Прежде чем решить вопрос, что ему ввести, проинформируй подробнее о состоянии Славы. Какая температура, попробуй определить на ощупь, какая частота пульса. В сознании он, засыпает ли, когда вы перестаете его тормошить, или же активный. Жалуется на что-нибудь?

Голодов: