Победители

Иван за три месяца боев хорошо освоил тактику ведения открытого боя с пехотой и танками, но минное дело было для него новым и незнакомым. Агафонову дали капитана-подрывника, который наспех учил командиров взводов и отделений устанавливать мины. Противотанковое ружье солдаты освоили за день. Через сутки роту срочно бросили на Калининское направление: в сторону Москвы прорвалась колонна танков. Рота прибыла к высоте 237 к вечеру. Агафонов наблюдал в бинокль, как немцы восстанавливали взорванный мост через реку. По бокам дороги – болотина. На той стороне реки накапливалась танковая колонна. Агафонов первый раз в жизни заматерился: «Ну где артиллерия, где авиация? Пару самолетов – и колонна застряла бы тут». По связи сообщил обстановку, ему ответили: «Ваша задача – остановить танки, чтобы они не вырвались на автостраду, которая проходит позади вашей высоты». Агафонов приказал минировать дорогу и все съезды с нее. Дорога огибала высоту. С одной стороны дороги – овраг, с другой – крутяк. Противотанковые расчеты разместил после минного поля, у неглубокого овражка. По расчетам Агафонова, прорвавшиеся танки тут замедлят движение, и по ним будет удобно бить сбоку.

Но события стали развиваться не по плану Агафонова рассветом колонна танков двинулась по большаку. Танки шли как на учениях, удерживая уставную дистанцию. Метров через пятьсот подорвался первый танк и сполз в овраг, за ним подорвался второй. Третий танк обошел его, но тоже вскоре подорвался в узком месте дороги, идущий за ним танк спихнул его в овраг, но через минуту подпрыгнул и развернулся поперек дороги, видимо, попал сразу на две мины. Танки остановились, затем начали отходить. В это время через восстановленный мост переправились три тяжелых танка и стали огибать высоту справа по лесной тропе, подминая деревья. За танками бежало десятка два солдат. Агафонов увидел в этом опасность: за тяжелыми танками может двинуться вся колонна. Лесная тропа не прикрыта. Агафонов приказал сержанту Пузикову с отделением отсечь пехотинцев, а взводу старшины Торопицина противотанковыми гранатами забросать танки, расчетам противотанковых ружей сменить позицию, быть готовыми встречать танки с правой стороны высоты. Прошло минут десять, внизу, под высотой, разгорелся бой. Танки открыли орудийный и пулеметный огонь по выбегающим на поляну бойцам. Агафонов кричал: «Ну обормоты, ну вояки! Зачем лезут на открытую поляну под пулеметы?» Все-таки один танк загорелся, второй крутился на месте, но третий танк продолжал двигаться через ельник. Агафонов схватил ящик с минами и вместе с ординарцем, обдирая в кровь лицо и руки о сучья ельника, побежал вниз – навстречу танку. Бронированная машина выскочила на них неожиданно. Агафонов крикнул ординарцу: «Прыгай в сторону!» – а сам с ящиком мин бросился под правую гусеницу. Раздался мощный взрыв. Танк завалился на бок. Ивана отбросило в ельник. Молодые елушки смягчили удар, это спасло его от смерти. Ординарец Николай Худяков еле-еле вытащил командира из ельника. В это время Худяков увидел, как с нашей стороны из-за высоты к наведенной немцами переправе полетели огненные хвостатые кометы, услышал глухие разрывы, ощутил покачивание земли. Подбежали два солдата из стрелового взвода, втроем потащили Агафонова на командный пункт, а оттуда на шоссе.

Год лейтенант Агафонов приходил в себя. Ноги, руки были переломаны, позвоночник сдвинут. Три месяца пролежал бревном в гипсе от пяток до шеи. Няни кормили с ложечки. Сначала сняли гипс с ног, потом с рук и шеи, но на туловище оставили еще на три месяца. Мясо клочьями отпадало по всему телу. Руки плохо слушались. Но Иван был молодой, задиристый и настырный. Хорошо говорить стал только через год. Врачи удивлялись его живучести. Когда, придя в сознание, сквозь пелену увидел себя, закованного в гипс, то мысленно пошутил: «Хороший из меня снаряд получился – бронебойный». Дурных мыслей не было: ребята из его роты лежали в земле, а он наверху, надо выбраться, чтобы отомстить за сослуживцев.

Днепр

Осенью 1942 года Ивана комиссовали подчистую: еще ходил на костылях. Предложили должность начальника мелового карьера. Хотелось в школу, но речь еще не четкая, да и не выстоять у доски и часа, а тут спецпаек и лошадь с кошевкой. Да и детей надо было поднимать, их стало трое.