Победный «Факел Гаргалота»

Вдали над кустами проползла крыша черного джипа. Мы молча ждем, затем на поляну неспешно выехал массивный кроссовер, развернулся правым боком, чтобы и водитель мог взять нас обоих на мушку.

После паузы передняя дверь с той стороны распахнулась, мужчина вышел не крупный, но крепко сбитый, прокаленный, словно большой ком железа, по которому долго били молотами и выковали плотный тяжелый слиток.

Следом за ним, а не раньше, выбрались двое подручных. Все трое выглядят опасными в рукопашке, а в Гаврилюке просматривается нечто недоброе, как в том скорпионе, что ужалил перевозившую его через реку черепаху.

— Володя, — сказал он дружелюбно и с широкой улыбкой, — дружище, как тебе удалось?

— Это было непросто, — ответил Влад. — Меня ищут, но не поднимают на ноги полицию и прочую шушеру.

Гаврилюк кивнул:

— Да, им не нужна огласка…

— Толя, — сказал Кузнецов быстро, — со мной человек, которому позарез нужно оружие. Самое мощное и… самое продвинутое.

Оба повернулись к моей машине. Влад сделал знак, я медленно вышел, все четверо наблюдали за мной с одинаково настороженно-любопытствующим выражением лица.

— Могу добавить, — сказал я учтиво, — нужно как можно быстрее.

Гаврилюк взглянул на меня с интересом.

— Что, хреновая ситуация?

Я кивнул:

— Да. Мой клиент очень торопится. Ситуация постоянно меняется…

— И не к лучшему? — спросил он. — За срочность всегда приходится переплачивать. Режимы шатаются по всему Ближнему Востоку…

Он явно давал понять, что уже имел дела с самыми высокопоставленными людьми в том мире, но самое худшее, что не врет. Ближний Восток охвачен как межконфессиональными войнами, так и всеми прочими, из которых борьба за демократические ценности в самом конце списка.

Чуть ли не все государства мира охотно поставляют туда оружие, не столько для поддержки или свержения режимов, мы же не коммунисты какие-то, а чтобы заработать на отчаянном положении тех, кто терпит поражение, но пока что располагает средствами, ибо абсолютная прибавочная стоимость рулит, Карл Маркс был прав, капитализм форева.

— Доплата за срочность будет, — ответил я чуточку кисло, — не так уж и слишком. Мы тоже умеем считать деньги.

— Мы? — переспросил Гаврилюк.

— Мои клиенты, — уточнил я. — Но так как я получаю процент, то вправе говорить «мы».

— Личная заинтересованность, — ответил он, — великое дело. Но мы тоже можем заинтересовать… тоже процентом… скажем, на один больше.

Я ответил незамедлительно:

— Мои клиенты очень идейные люди…

— То есть все для своей страны? Своей собственной страны?

На «своей собственной» он сделал ударение, я ответил уклончиво:

— Не все из них представляют монархические режимы. Хотя, конечно, на них натиск со стороны так называемых демократических силен особенно…

— И потому особо нуждаются в оружии? — спросил он и, не дожидаясь ответа, сказал с долей апломба: — В нашем обществе мнения, как в настоящем демократическом государстве, разделились… Одни жаждут свержения монархии, другие готовы ее поддержать. Те и другие есть и на самом высоком уровне. Так что не удивляйтесь, что в нашем распоряжении есть самое новейшее оружие, что пока не поступило на вооружение армии, а только тестируется войсками специального назначения…

Кузнецов, что все это время стоит неподвижно и очень скромно в сторонке, кашлянул и медленно, чтобы никого не насторожить, повернулся ко мне.

— Мне кажется, я свою часть сделки выполнил…

Гаврилюк и его парни перевели взгляд на меня, я хлопнул себя по лбу.

— Ах да… Вот паспорт… Чистый, фото вклеишь, имя и фамилию впишешь по своему вкусу. А это на дорожные расходы…

Он принял пять пачек сотенными купюрами, небрежно пролистнул одну, пробормотал:

— Хорошее начало. Джентльмены, я вас покидаю.

Гаврилюк сказал сердито:

— Ты чего? Лучше присоединяйся. Как в старые добрые времена! Ты же на свободе!

Кузнецов покачал головой.

— В другой раз. Тебя пока не ищут, а вот мне нужно убраться как можно дальше.

— Но связь держи! — крикнул Гаврилюк вдогонку.

Кузнецов оглянулся, помахал рукой.

— Надеюсь, Цукерберг уже обеспечил бесплатной связью всю Африку?.. Ты тоже знаешь, где меня искать.

— Догадываюсь, — пробормотал Гаврилюк, но Кузнецов уже скрылся за высокими кустами, и он договорил тише уже для нас: — С другой стороны, хорошо, что уберется далеко. Никто не знает, кто и когда становится другим. В смысле, меняет сторону.

Я согласился легко и с пониманием:

— С этой гребаной демократией потеряны все каноны и правила. Сегодня соратник, а завтра уже агент ЦРУ, КГБ или Моссада. Или наоборот. А двойные агенты вообще не знают, на чьей они стороне на самом деле…

Гаврилюк взглянул на меня остро.

— Да, теперь труднее работать, когда не знаешь, кто перед тобой на самом деле.

— На чем мы остановились? — спросил я. — Нам требуется много и лучшего. Сейчас одного из наших… самого высокого ранга человека, особенно заинтересовала новейшая снайперская винтовка СУБ-14М. Он просто горит от желания заполучить ее в руки. Просто помешан на оружии…

Гаврилюк обронил: