Победы, которых не было

Флот же российский, не в пример сухопутным войскам, серьезным фактором мировой политики так и не стал, ограничившись решением некоторых локальных и региональных задач. Искусственно перенесенный на русскую почву, он так и остался инородным элементом в структуре отечественных вооруженных сил. Не опираясь на свободную морскую торговлю и отторгаясь «лесостепными» национальными традициями, российские эскадры всегда оставались лишь «престижным» довеском к сухопутной армии. О конкуренции с морскими сверхдержавами не могло идти и речи. Убедительной иллюстрацией этого факта может служить так называемая Русско-английская морская война 1807–1812 годов, с первого и до последнего дня которой англичане нагло хозяйничали возле русских военно-морских баз, в которых отсиживались десятки кораблей под Андреевским флагом[37].

Славянофильская подножка

«Золотой век» российской армии подошел к концу во 2-й четверти XIX столетия, когда прекратилось массовое приглашение европейских специалистов и колонистов в Россию[38]. К этому времени изменились также дух эпохи и общественный настрой. Империя вновь начала отгораживаться от учителей-европейцев, противопоставляя им себя в культурно-религиозном плане. Именно в этот период зарождаются и «официальное православие», и славянофильство. Государство, ступившее уже было одной ногой в цивилизацию, вдруг стало вновь превращаться в «Азиопу».

Если ранее мундиры русской армии надевали даже такие мировые авторитеты, как Клаузевиц и Жомини, то после восшествия на престол Николая I российские вооруженные силы, образно говоря, снова стали обрастать бородой и натягивать лапти. (Известные строки Дениса Давыдова: «Жомини, да Жомини, а о водке ни полслова!», написанные, как раз тогда же, звучат в этой связи очень символично.) Результаты этой метаморфозы весьма красноречивы — усиление экономической и технической отсталости, застой в военной мысли.

В Крымскую войну это не замедлило сказаться. Статистика сражений вновь начала принимать крайне нелицеприятный вид. Попытка выправить положение собственными силами («без немцев»), получившая название «Милютинской реформы», оказалась половинчатой. Поэтому и последняя в XIX веке для России большая война в 1877–1878 годах — с отсталой Турцией (с «больным человеком», по определению Николая I) — была выиграна с огромной натугой и огромными потерями, разительно отличавшимися от эффектных побед екатерининских времен. Следующая крупная война — японская, опять принесла цепь постыднейших неудач[39]. Затем последовала Первая мировая, которая также шла в целом очень неудачно — особенно на германском фронте — и завершилась тотальным военно-политическим крахом: революцией и «похабным» (по мнению его главного «архитектора» — В. И. Ленина) Брестским миром.

«Отряд не заметил потери бойца»

Пока на протяжении XIX века русская армия теряла позиции, достигнутые в предшествующее столетие, военное дело в мире развивалось все стремительней. Борьба за независимость Североамериканских английских колоний (США) и французская революция вкупе с наполеоновскими войнами породили новую — массовую армию.

Старые войска комплектовались на основе найма и рекрутских наборов. Новобранцев превращали в профессионалов путем долгой муштровки. Американцы же с французами стали формировать части из добровольцев и по всеобщей воинской повинности. Их солдаты не были так тщательно обучены, что и подтолкнуло революционных генералов сражаться совершенно иначе, чем прежде — в рассыпном строю и колоннами, против которых линейная тактика оказалась бессильной. Особенно продвинул вперед науку войны Наполеон Бонапарт, признанный всем миром, как гений полководческого искусства — равный по масштабу свершений Александру Македонскому.

Важные новшества в систему строительства вооруженных сил внесла также Пруссия. Она разработала такой вариант построения государственной военной системы, который обеспечивал реальное обучение и призыв в случае войны всех годных к службе мужчин[40]. «Православное царство» наоборот, все дальше отступало в ряды аутсайдеров. К сожалению, вскоре выяснилось, что из всех заимствований, сделанных нашим отечеством в немецких землях, в России по-настоящему прижились только тараканы-пруссаки.

Между тем, никто иной, как германская армия добилась наиболее впечатляющих побед за период времени между Крымской войной и нынешними днями. Немецкие генералы сумели ближе других подойти к одному из самых значительных рекордов в истории военного искусства — ганнибаловским Каннам.

Первой их жертвой такого рода стали французы, основные силы которых были разбиты, окружены и пленены в ходе молниеносной кампании 1870 года, повергшей в растерянность всех признанных корифеев военной науки. В ходе Франко-прусской войны снова в полной мере дала о себе знать техническая революция. Появились скорострельные дальнобойные винтовки. Огромные потери, наносимые ими, вынудили опять изобретать новую тактику. Так в немецкой армии появился строй стрелковых цепей.