Побег

Тем временем пассажиров окончательно пригласили в вертолет. Включилась зеленая надпись «Посадка». Ольга с Олегом, задержавшиеся из-за Дьердя, очутились в самом хвосте небольшой очереди. Детей, кроме любителя «колы», больше не оказалось. Впереди стояли пенсионеры, молодая парочка. Не было больше и знакомых. И некуда стало теперь отступать. Билеты, безумно, кстати, дорогие, проверяла кассирша.

Перед ними оставалось только два человека, как двери лифта снова раскрылись, и оттуда вышел полицейский с каким-то прибором наподобие черной дощечки, а также несколько скучающих туристов. С крыши дома открывался неплохой вид, о чем специально говорилось во всех справочниках.

Полицейский направился к металлической калитке и объяснил всем четверым, что он хочет проверить оставшихся экскурсантов с помощью специального прибора, реагирующего на оружие. Официально прибор начнет использоваться на экскурсионных поездках только с завтрашнего дня, но ему нужно немного попрактиковаться. Кассирша заглянула в их билеты и вернулась в кассу.

Полицейский с гордостью включил свой инструмент с помощью особой кнопочки, и у того тут же засветилась синяя лампочка. Проведя прибором вдоль брюк молодого человека, полицейский дотронулся также до куртки девушки в тех местах, где были карманы. Синяя лампочка продолжала гореть, и он пропустил молодых людей.

Потом он кивнул Ольге, но она как-то неловко шагнула, оступилась на ровном месте и выронила сумочку. Вторая Ольгина сумка, побольше, чуть-чуть задетая ею, отъехала к ногам Олега. Олег бросился помочь сестре подобрать обычную женскую коллекцию: помаду, расческу, маленький флакон духов, к счастью не разбившийся, другие мелочи. Ольга прошептала: «Когда он меня пропустит к вертолету, бросишь мне пистолет. А тебе придется остаться. Прости».

Олег поднял вторую сумку, нащупывая пистолет, а Ольга в несколько секунд оказалась у дверей вертолета. Полицейский улыбнулся ему, приглашая подойти.

Олег спокойно, как будто был в эту минуту один-одинешенек в целом мире, достал пистолет, взял его за ствол и бросил через полицейского по высокой дуге к вертолету. Пистолет, кружась и блестя, летел, как маленький металлический бумеранг. На миг он закрыл солнце, потом открыл его, стал снижаться и оказался точно в руках у Ольги, которая для этого подпрыгнула и хлопнула в ладоши над головой. Затем она исчезла в машине, закрыв тяжелую дверь. И больше Олег не видел своей сестры.

Наступило тяжелое молчание, которое продолжалось около минуты, после чего с грохотом начал раскручиваться огромный винт. На секунду дверь приотворилась, оттуда выскочила мамаша и, пригибаясь от мощных воздушных волн, потащила к калиточке сына все с той же «колой» в руках. Тот изо всех сил упирался и с интересом оглядывался.

Полицейский даже не делал попытки рвануться к вертолету. Растерян был, что ли? Или из вооружения при нем был только прибор с синей лампочкой?

Зато такую попытку предпринял Олег, но тут же был остановлен каким-то туристом, заломившим ему руки за спину. Турист на чистом русском языке сказал ему негромко, но сердито:

— Не дергайтесь, Олег Михайлович! Ольге дадут улететь. Не хочет жить в Борунии — не надо. Не понять ее, честное слово. Норовистая какая! Она заложников взяла — ладно! А мы ее берем в заложницы. Знайте, что ее благополучие зависит теперь от вас. Теперь вы должны будете ехать с Геннадием в Россию, а не она. Смотрите же, не подведите! Логику произведения надо кому-то доводить до конца! Помогите ему там с русской жизнью, с изданием книги, вообще проведите свою поездку, как надо, то есть хорошо! Разве вы забыли, что в Петербург собирались? Ай-яй-яй! И заведующему кафедрой обещали. Вот и поезжайте! А Ольгу Михайловну никто не тронет. Ну ее! Пусть отправляется со своим Массимо, куда хочет. Такие женщины ни в одном романе не поместятся. Литературе их не осилить.

Вертолет наконец поднялся и, взяв никому не известный курс, улетел.

Дальнейшие события этого дня прошли для Олега, как в бреду. Сердитого русского туриста, с легкостью заламывающего чужие руки (уж не автор ли это был?), сменили борунские силы безопасности. Для начала они Олега помяли еще более серьезно, так что он даже начал сомневаться: а был ли турист-то?