Побег через Атлантику

Вместо кромешной тьмы – море, сверкающее ярким, словно усыпанным тысячами ламп, звёздным вечерним небом. В центре белый прожектор – луна. Да и с судном вышло не так, как хотелось: вместо тихоходной калоши – довольно бодрая тридцатиметровая сухогрузная шаланда, с квадратами освещённых окон в корме, где неуклюже прилепилась небольшая рубка. Борта перегруженного судна едва выглядывали из воды, но английский флаг развевался на ветру, видимый издалека, даже сейчас, поздним вечером. Поначалу, когда шаланда только попала в поле зрения капитана Зимона, флаг лениво колыхался скомканным полотнищем и больше казался вздёрнутой на мачту безликой простынёй. Но так было утром. А к вечеру поднялась волна, ветер взвыл голодным псом, по палубе загуляли пенящиеся ручьи, и судну пришлось замедлить ход. Это оказалось очень кстати, так как аккумуляторы уже были пусты, и с трудом удерживающаяся на хвосте под водой лодка ещё час такой гонки уже бы не выдержала. С наступлением темноты она всплыла, сблизившись на дистанцию, с которой стоявший в рубке Зимон уже и без бинокля видел изредка появлявшихся в свете иллюминаторов людей.

– Его нагрузили под самый верх, – заметил он стоявшим за спиной Бауэру и Мацуде. – Удивительно, как такая посудина ещё держится на плаву.

– Судну стоило бы прижаться к берегу, – согласился японец, – иначе ему не выстоять, даже против такой небольшой волны. А к полуночи ветер ещё усилится.

– Кажется, там это тоже понимают. Взгляните, они меняют курс к островам.

В рубку поднялись инженер Адэхи со штурманом Хартманном, и в рубке стало не протолкнуться.

– Остров Инишкея, – со знанием дела подсказал штурман, – Ирландия. Предположу, что они захотят отстояться в одном из береговых фьордов.

– Рольф, я с тобой соглашусь, – поддержал штурмана Зимон. – Адэхи, как тебе эта посудина?

– Вполне. Главное, что она дымит не углём, а соляркой. Нам будет чем пополнить баки.

– Да, даже здесь слышно, как гремит надрывающийся дизель.

Неожиданно луна скрылась за набежавшей тучей, и Зимон рискнул сократить расстояние.

– Тадао, готовь группу. Я неплохо знаю этих англичан – сейчас бросят якорь в тихой бухте, затем вечерний чай и спокойный, здоровый сон. Конечно, они будут нести вахту, но её хватит ненадолго. Нанесёте визит в период собачей вахты, ближе часам к трём. В бытность вторым помощником лично для меня это было самое тяжёлое время. Глаза слипаются, и сам не замечаешь, как отключаешься. Кажется, я вижу три антенны, – прижал к глазам бинокль Зимон. – В таком случае первая ваша цель – радиостанция, а уж потом всё остальное. И запомните – светает здесь рано, так что времени у вас будет мало.

– Не беспокойтесь, Хильмар-сан, – кивнул Мацуда. – Всё случится быстро. Не пройдёт и часа.

– Не будьте так расточительны. Часа я вам не дам. На всё про всё полчаса. Когда рассветёт, от этого корыта не останется даже пятна на воде. Его исчезновение должно выглядеть так, будто оно пустило пузыри, не выдержав разыгравшегося шторма. Учитывая его загрузку, это будет выглядеть вполне правдоподобно.

Японец исчез в рубке. Зимон обернулся к Адэхи, доверительно взяв его под локоть.

– Сейчас я смотрю на англичан с досадой, потому что они жгут уже моё топливо. Могли бы поэкономить, а то дымят, как заводская труба!

– Им приходится бороться с сильным ветром и течением.

– Заберёте всё до последней капли. Нет, ну ты только посмотри – не приучены англичане к бережливости! Так безответственно жечь чужое топливо – дурной тон.

Зимон прислушался к завываниям ветра, затем потянулся к биноклю.

– Кажется, они меня услышали. Я ошибаюсь, или это гремит якорная цепь?

– Якорь, – согласился Адэхи.

– А что я говорил? – обрадовался штурман. – Они зашли в первый попавшийся фьорд! На их месте я бы всё же сначала поискал на берегу маяк, а уж потом входил в бухту. Не глядя, легко напороться на рифы.

– Хочешь побывать на их месте? – хмыкнул Зимон. – Рольф, я предоставлю тебе такую возможность. Пойдёшь с Мацудой. Присмотри, чтобы наш японец не оступился, а заодно поройся в капитанской каюте, в радиорубке, штурманских ящиках, поищи любые документы, где могли бы упоминаться мы. Мне интересны их радиограммы. Знают ли о нас? Рассылались ли предупреждения? Любопытна любая бумажка, хоть как-то касающаяся нашей лодки.

– Герр командир, – удивился Хартманн, – для меня английский равносилен египетским иероглифам. Может, дадите в помощь Мюллера?

– Нет. Радистом рисковать не буду. Ладно, тащи всё, что найдёшь. Здесь разберёмся.

Штурман поднял голову на луну, и на секунду показалось, что он сейчас по-волчьи взвоет, призывая её окончательно исчезнуть. Её едва видимый абрис пробивался сквозь облака тонкой окружностью высоко над горизонтом. На минуту она пропала, затем появилась снова, но ветер нагонял всё новые тучи, и, наконец, не выдержав неравной борьбы, луна исчезла окончательно. Хартманн ухмыльнулся и, встретившись с едва различимым взглядом командира, ткнул пальцем в небеса.

– Вас услыхали не только на судне, но и там. Придумать лучшие условия я не смог бы даже за деньги. Хотя ещё три часа назад сомневался.