Побег из Содома

– С любовью Мать взирает на всех нас! На Привилегированных Она смотрит с гордостью! На простых людей – с милостью. На неграждан – с укором и болью.

Сенатор честно старался следить за происходящим, но от действа веяло такой скукой, что он не удержался, вновь вытащил флягу, и, скривив серьёзное лицо, сделал ещё два глотка, приговаривая:

– За Маму! И за Папу…

– Вот как можно быть таким циником? – еле слышно спросил его Князь.

– Да я не циник, и даже не агностик. Я просто антиклерикал! – горячим шёпотом возмутился Сенатор, вытирая губы рукавом. – Да я, может быть, в сердце больше всех чту Великую Мать!

– Угу… И в чём это выражается?

– А как ты думаешь, кто выкупил статую Артемиды Великой из музея? Мы выкупили!

– Мы – это кто? – прищурился Князь.

– Парламентская фракция «Истинные Дети»! – с гордостью отчеканил Сенатор.

– И что, дорого заплатили? – живо поинтересовался Князь.

– Да, не… Не особо. Музейщики её сами отдали. Как бы это сказать, чтоб никого не обидеть… Паломники их достали. Прикинь, с раннего утра – вопли, слёзы, видения… Молитвы эти, бесконечные: «О, Великая Мать! Дай мне это! Артемида Эфесская – забери то»…

– Ну да. В музее это не очень уместно, – глубокомысленно заметил Князь.

– В конце концов, их устроила точная копия, ремонт двух корпусов и немного денег наличными, мимо кассы. А статуя стоит там, где ей и положено, – в храме! Верные Дети ничего не пожалеют для своей Матери!

– И с каких это пор ты у нас такой набожный?

– С того самого момента, как Дети получили большинство в Сенате, – ухмыльнулся Сенатор.

– Понятно, – печально вздохнул Князь.

– Слушай! Кто там сидит наверху, Мать или Отец, мне без разницы. Мне нужно дело делать, и Верные Дети – далеко не худший вариант. Но об Отце я тоже не забываю, —Сенатор, улыбаясь, расстегнул китель и показал миниатюрный крылатый фаллос, отлитый из золота, на тонкой цепочке. – Во! Зацени! Отцовский агрегат.

– Убери эту гадость! – поморщился Князь.

– Дурак ты! Это не гадость. Это Фасциний. Хрен крылатый. Древнеримский оберег. Его ещё триумфаторы на свои колесницы вешали.

– А ты себе на шею повесил! Зачем он тебе?

– Как зачем?! Чтоб не сглазили…

– Осторожнее! А то действительно начнёшь чувствовать себя триумфатором, это беда будет – хуже сглаза, – печально вздохнул Князь.

«Молим тебя, о Великая Мать! – неслось тем временем над площадью. – Да придёт твой Истинный Сын! Да исцелит Он нашу землю и введёт в царствие Твоё, с любовью друг ко другу и всем живым существам. С принятием всего великого разнообразия Материнской любви!»

– Да уж, пусть Сын придёт поскорее и спасёт всех нас от генно-модифицированного бардака. А ещё, надеюсь, он исцелит мозги этих проклятых фанатиков, – прокомментировал Сенатор.

– Слушай, мы можем поговорить о деле или ты уже пьян? – спросил Князь.

– О деле я могу говорить всегда! – ответил Сенатор, широко улыбаясь.

– Когда будет штурм Аль-Мансура? – с места в карьер начал Князь.

– Очень скоро, я думаю. Хотя… Мусульмане там крепко окопались. Детей и женщин в этом гетто не много, в основном свирепые мужики. И что самое неприятное – все готовы умереть за ислам. Охотники ума не приложат, как их оттуда выковырять с минимальными потерями и при этом не сносить всё гетто.

– А кто будет зачищать? – поинтересовался Князь.

– Третья бронетанковая. И Терезу уже досаждают кучей дурацких просьб. Никто не знает, сколько народу в резервации. И многие хотели бы снять сливки с этой темы.

– Ну, хотеть – это одно… А внести предоплату – совершенно другое, – заметил Князь улыбаясь.

– Ты опоздал почти на месяц! «Фармакия Индастриз» уже внесла деньги. Предоплата – лучшее доказательство дружбы, – усмехнулся Сенатор.

– За Аль-Мансур или за Вифлеем?

– За всё вместе! Оптом!

– Вот мрази! – выругался Князь.

Впервые за весь разговор он казался раздосадованным.

– Почему все сливки снимают эти уроды, а остальные подбирают то, что останется после них? – он едва сдерживал гнев.

– Потому что они официальные поставщики Министерства обороны. И точно знают, кому и сколько занести!

– Скажи мне, кому и сколько, я занесу! – горячо прошептал Князь. – Мне надоело смотреть, как «Фармакия» обставляет меня раз за разом! Они забирают лучшие куски, а я за ними объедки собираю.

Сенатор повернулся и произнёс совершенно серьёзным тоном:

– Ты, Князь, лучше думай не о том, как тебя подрезали, а о том, что ты будешь делать, когда Эйке спалит последнюю резервацию! Канцлер выйдет к Сенату, отчитается об «Окончательном решении христианского вопроса». Потом пройдут выборы, и он благополучно пойдёт на второй срок, но где окажется твой бизнес?

– Наш бизнес! – тактично поправил Князь.

– Наш… Твой… Неважно! Гетто – это уже история. Нужны новые идеи!

– Будем охотиться…

Князь пожал плечами.

– К этой охоте надо готовиться уже сейчас. Ведь когда правоверные ломанутся в Имамат, готовиться будет поздновато.

– Переловим их в Пустоши. Не впервой!

– Ну-ну… Пустошь большая. Разбегутся – ищи ветра в поле, – с сомнением в голосе возразил Сенатор.

– Если знать, куда они ломанутся, никто не уйдёт! Хорошая агентура – ключ к успеху! – парировал Князь.