Побег. По двум сторонам океана (СИ)

— Экене, привет! — увидела она друга и заулыбалась. — Почему ты один гуляешь, где Пьер?

— Сам задаюсь этим вопросом, — ответил Экене. — С восходом солнца уехать с Денисом восвояси. Боюсь, задумать он что-то большое. Вчера тоже где-то пропадал.

— Вот как, — задумалась Софи. Она повернулась к родителям и крикнула им. — Мам, пап, вы идите, я тут немножко с Экене побуду.

Марлин и Урбен совсем даже не расстроились, что дочь оставила их одних, и ушли. А Софи и Экене пошли в другую сторону. Слова юноши много тревог дали Софи. Но раз Пьера сейчас нет, то нет. Софи нужен был сейчас Экене. Пожалуй, она немного была рада, что они остались вдвоём, им не помешает Пьер.

За спиной Экене и Софи раздавались громкие голоса торговцев. Не слишком-то подходящим местом был рынок для дружески бесед, но всё всём можно найти хорошее. Возле Экене стояла торговка, которая продавала своих коз и их парное молоко.

— Хочеть кружечка молока, — заботливо предложил он.

Софи позеленела и схватилась за живот, осев на землю.

— Нет, спасибо.

— Тебе плохо? — испугался Экене.

— Нет, просто не могу пить козье молоко. Как посмотрю, так вспоминаю тот день… — Софи вся передёрнулась. — Выпила однажды целое ведро испорченного молока, так чуть не померла. Ночь на улице провела, последствия молока не давали войти в дом.

Экене засмеялась.

— Не ври, целое ведра выпить не могла ты.

— Ну не целое, — поймала на преувеличении себя Софи и покрылась краской. — Но много. Давай уж тему сменим и пойдём с рынка, плохо становиться.

Будь на месте Софи Пьер или Дэвид, а ещё лучше — Денис, Экене непременно купил бы кружку молока, чтобы поиздеваться над приятелем. Но так подшутить над девушкой ему не позволяла вежливость. Они ушли с рынка, Экене был беззаботен.

— Как ты теперь себя чувствовать, когда твоя семья воссоединилась? — спросил Экене, хотя прекрасно знал ответ.

— Превосходно, — восторженно ответила Софи.

Но последние нотки её голоса потускнели, отвердели. Экене поймал это слабое изменение и нахмурился сам.

— Как чувствовать себя Анна?

— Да никак, — ответила Софи. — Весь позавчерашний вечер она думала про своего папу. Мы с её мамой и Изабелль просили Анну выговориться нам, чтобы ей стало лучше, но Анна как была замкнутой, так и осталась.

Экене печально вздохнул, он понимал, каково быть на месте Анны.

— Надеюсь, со временем она справиться со своим горем.

Софи остановилась, её глаза были немножко печальны.

— Ты это сказал просто ради вежливости или твои слова были искренни? Ты до сих пор испытываешь к Анне злость? Вчера ты с трудом мог на неё смотреть.

Экене сел на скамейку и сказал:

— Нет. Я не испытывать к ней ненависти или злости. Зачем мне это? Если я буду ненавидеть Анну, то это не заставит исчезнуть шрамы с моей спины, это не вернуть к жизни моих мать, отца и сестру. Это бессмысленное занятие, от которого буду страдать только я. Анну я простил, а смотреть на неё я не могу, потому что тут же вспоминать смерть самих близких людей.

Экене вновь увидел предсмертные лица родителей и сестры. Они стояли перед его глазами как живые. Экене знал, пройдёт хоть триста лет, они не сотрутся из его памяти.

— Я тогда был таким глупым ребёнком, — опустил он глаза. — До Анны я толком не видеть настоящая жизнь. Все ссоры, споры я, ребёнок, решал всегда миром. Даже когда мы с Пьером попал в плен, то соплеменники решить проблему миром и добром. Вот я и думать, что одним добром можно решить всё, но, как я понял, жестокость иногда не повредит.

— Но ты, молодец, тебе удалось изменить Анну, — улыбнулась Софи. — Анна до Орлеана и Анна после Орлеана — разные люди.

— Я лицемер, а не молодец, — возразил Экене. — Хотел выглядеть перед Анной благородным рыцарем, а сам оскорблять её и напоминать про семью… Эх, гордость… Софи, — вздохнул Экене, — ты не такая как мы все, тебе нас трудно понять.

Софи присела к Экене и устала взглянула в голубые небеса. Они были пусты, ни единого облачка, маленькая птаха пролетала в них, шарахаясь крепкого ворона.

— Один ненавидит другого, а тот второй всем сердцем понимает первого, чем вызывает в нём новый приступ жестокой злобы… Мне это знакомо.

Экене поднял глаза на неё.

— О чём ты?

— Забудь, — махнула рукой Софи. — Просто мне знакомо, что такое, когда тебя ненавидят, а ты чисто физически не можешь возненавидеть в ответ. Я знаю, что такое право сильнейшего и беспомощность. Как-никак я дочь и внучка шлюхи, моё положение в глазах сверстников, которые меня ненавидели, иногда мало отличалось от положения раба перед лицом его врага, — Софи сжала в кулаки платье. — Ты вытерпел, а я нет. Я смогла ответить и… перегнула палку.

— Да о чём ты говорить? — вскричал Экене. На его громкий крик обернулись даже люди.

Руки и ноги Софи затряслись. Но тут она топнула сильно по земле и вскочила со скамьи.

— Дай деньги! — повелела Софи. — Экене, ради тебя я переборю старые ужасные воспоминания!