Побег. По двум сторонам океана (СИ)

Огорошенная Изабелль встретила ребят. На ней было надето чёрное скромное платье, которое явно было ей мало. Платье не могло похвастаться красотой, но Изабелль всё равно смотрелась в нём роскошно.

Пьер недовольно окинул её взглядом.

— Это самое страшное платье, которое я у себя нашла, — Изабелль разозлила привередливость Пьера.

— Кузине и подруге ничего не говорила? — не выслушал он возмущения Изабелль.

— Нет, — только ответила она, как Пьер усадил её на одну из лошадей Ричарда, а затем залез и сам. На второй лошади восседал Денис.

Трущобы, где последний раз видели ещё живого маркиза де Ландро, находились в самом конце города. Изабелль хорошо знала дорогу: как друг семьи убитого она была там во время расследования. Изабелль недоумевала, что в этом месте нужно Пьеру?

— Пьер, что ты задумал? — она захотела добиться правды.

Пьер лишь сухо ей ответил:

— Раз ты знаешь мою настоящую личность, то должна знать, что у меня могут быть самые безумные мысли.

— А я, кажется, знаю, что он замыслил, — задумчиво проговорил Денис.

Пышный и великий Париж закончился, начинался другой Париж: мерзкий, гнилой, кишащий крысами и ворами, наполненный сиротами и ненавистью. Дороги, пропитанные испражнениями, напоминали аллею в ад. Друзья слезли с лошадей и повели их за уздечку. Изабелль испуганно прижималась к ребятам, взгляды людей пугали её. Бродяги словно пронзали Изабелль насквозь, её платье вызывало в них лютую злобу и зависть.

Денис взирал на толпу несчастных с сильнейшей жалостью и удивлением.

— Я здесь был ещё в мальчишеском возрасте, мы с Ричардом решили изучить город, — сказал он. — Но тогда здесь было ещё хуже, трущобы были больше, вот тех новых домов не стояло, — указал Денис пальцем на маленькие и тёплые домики, — улицы стали чище. Что случилось?

— Это всё Анна и её мама, — ответила Изабелль. — Когда Анна вернулась из Орлеана и побыла на месте исчезновения отца, то она, не задумываясь, заявила, что хочет провести здесь радикальные изменения. Новый Орлеан сильно повлиял на Анну…

Изабелль вздохнула. Этой ночью подруга рассказала ей все свои тёмные тайны. Разом земля перевернулась и для юной рыжеволосой графини. Большим ударом оказалась для неё правда Анны, которую маркиза так тщательно скрывала от любимой подруги. Изабелль орала на особняк де Ландро и на Анну что ей силы, выпучив длинные ноги, хотела впиться в лицо Анны и… в конце концов, простила подругу. Не могла Изабелль променять любовь на ненависть или презрение. Не наделила природа её такими чертами.

— Анна де Ландро решила снизойти до тех, кого зовёт чернью? — раздалась едкая усмешка Дениса.

Пьер хмыкнул в ответ. Но хмыкнул бессознательно, по привычке. “Что-то быстро меняется жизнь вокруг меня, — насупился он, — ещё недавно в деревне Ричарда смеялся над шутками Дениса про Анну, а тут…” Изабелль молча повела юношей в нужное Пьеру место. Не стала она защищать подругу, — Лаванье ведь не знает хорошо Анну, да и она лишь этой ночью узнала её.

Ребята остановились в самом заброшенном и холодном углу трущоб. Каменные сырые постройки впитались в мрачную стену, выхода из этого лабиринта не было. Изабелль указала на одну из построек.

— Вот сюда должен был прийти маркиз, чтобы помочь больной вдове и её пятерым малышам. Люди видели только, как он входил в этот тупик. Сейчас здесь никто не живёт, Анна и её мама помогли жителям этого… этого мрака обрести настоящий дом.

Юноши и девушка горестно рассмотрели глыбы камней, когда-то служившие дулям жилищем.

— И как так можно жить? — опечалилась Изабелль. — Давно стала убеждаться, что монархия ни на что не способна.

— Знаешь что, Изабелль, — нахмурил брови Денис. — Пока в стране всё гладко, ты так и будешь утверждать, но случись что… Нет монархии — нет аристократии. Нет аристократии — ты обычный человек, способный вырваться в свет только честным или нечестным трудом, а не происхождением. Аристократов всего несколько процентов от прочего населения, но именно вы являетесь хозяевами жизни, Изабелль, считаешь ли ты это несправедливостью?

Изабелль безрадостно кивнула головой.

— Не ври себе! — возразил Денис. — Если бы тебя это не устраивало по-настоящему, ты бы отказалась от этого образа жизни. Твоя милостыня — чушь. Чтобы накормить голодного недостаточно оторвать от большого каравана кусочек размеров с ноготь. Но если отдать половину хлеба, то тогда ведь сам не наешься в полной мере…

Когда на глазах одних людей умирают другие, то здесь вина присутствует не только у правителей, но и у элиты общества, погрязшей в “благородных” грехах, у простых обывателей, вроде меня, у чудаков, которые как Пьер вечно меняют свой статус. Каждый человек может внести свой маленький кусочек в изменение мира, но, видимо, — он криво усмехнулся, — только курицам по-настоящему важна чужая участь. По мне так лучше заботливый злодей, чем равнодушный добряк.

— Абсолютно с тобой согласен, — вздохнул Пьер. — Мне до Анны всегда было далеко… во всём.