Побег. По двум сторонам океана (СИ)

Аннет и Анна возвращались домой, они были печальны, но довольные тем, что наконец-то смогли восстановить справедливость: Астор Виперан понесёт заслуженное наказание. Но прийти в себя они не могли, человеческое сочувствие не могло исчезнуть к Силестиану Жаке.

Кучер открыл дверь кареты, и де Ландро вступили на свой родной двор. Дворецкий тут же подбежал к ним и забрал их сумки. Анна взглянула на их прекрасный дом и осмотрела красивый сад.

— Доча, пошли в дом. Что-то холодно, ещё простынешь, — ласково сказала Аннет.

— Мама, нам надо купить новый дом, — вдруг сказала Анна. — Этот слишком тесный и сад какой-то маленький.

Аннет ахнула от слов дочери. Анна жеманно передёрнулась и недовольно, капризно поджала губки. Привычный, свойственный знак Анны. Правда, давно его не видела мать.

— Какой он тесный? Не считая слуг, мы живёт с тобой вдвоём, половина комнат пустует. А чем тебе сад внезапно перестал нравиться?

— Мама, ну давай купим новый дом? — сделала Анна голосок как у ребёнка, просящего конфетку. — А старый можем и не продавать, денег ведь нам хватит.

Аннет гневно помотала головой и сердито воскликнула:

— Я знала, что ты любишь разбрасываться деньгами, но не знала, что ты такая расточительная. Хочешь, чтобы мы тут стали новый особняк искать, а люди, ради которых я с твоим отцом хранили деньги, влачили жалкое существование, пока тут Аннет де Ландро свои прихоти будет закармливать?

— Но, мама! — не соглашалась Анна. — Сама посуди. Нас двое, для каждой по этажу. Это как-то маловато, у кое-кого только два этажа на человека бывает. Слуг у нас тоже не многовато. У кого-то есть вообще так личные “одевальщики” и “раздевальщики”.

— Ты хоть понимаешь, что говоришь? — потеряла терпение Аннетт. — Ты выйди за двор и посмотри, как другие люди живут. Некоторые о семь человек в одной лачуге ютятся, а мы…

— А мы, — перебила дочь, — еле помещаемся в двух этажах. Мы самостоятельно не можем ни еду приготовить, ни полы помыть, ни посадить огурцы. Мама, ты жертвуешь столько личных денег совершенно чужим людям и презираешь жлобом, а чем мы хуже? Признайся, нам жизненно необходимы эти два этажа? Нам нужны личные повара, уборщицы, конюхи и садовники? Вез них мы что ли помрём? Мама, сколько средств вы потратили на липовый вечер, когда явился Алан? А сколько средств вы с отцом потратили на все вечера? Мама, мы лицемеры и не надо обманывать самих себя.

Анна с пренебрежением взглянула на свою дамскую сумочку, которую ей привезли из Лондона, и бросила на землю.

— Я не хочу такой жизни, — промолвила она.

***

Ландро наконец-то ушли и Силестиан Жаке остался в покое. Мрачные стены камеры, жёсткая лавка для сидения были для него родными и уютными.

— Жюль, ты рад за меня? — прошептал Жаке. — Я всё же наказал твоего душегуба. Знаю, ты осыпаешь меня упрёками, — и Силестиан замолчал.

В соседней камере сидел Виперан. Жаке представлял, как он нервно ломает себе руки и пытается поторговаться со следователем. Но сухим из воды он не выйдет, генерал уже признался в землянке в преступлении, а он, Силестиан, прикрывать никого не будет. Да и вдова с дочерью Ландро не допустят помилования для этого Виперана.

Виперан — мерзавец, затонувший в своей зависти и злобе, не то что он. Он совершил справедливость, воздал за сына по счетам, хоть и ценной своей свободы.

Силестиан закрыл глаза и попытался вспомнить свою жизнь… которой него и не было.

Он не знал ни своего отца, ни матери. Приют, побег, бродяжничество, возвращение в приют, побег… Так прошло всё его детство и юность. Даже слово “друг” Силестиан не знал. Повзрослев, он не остепенился. Шумные попойки днём, девочки ночью — так проходил каждый день. Своих многочисленных подружек Силестиан даже не знал по именам.

Он не ведал другой жизни, не задумывался, для чего он вообще живёт. Жизнь казалась бессмысленной, но лёгкой и быстротечной. Кто-то даже завидовал ему:

— Вот человек живёт: ни забот, ни горя!

Жаке любил места, где редко ступала нога человека. Он мог часами сидеть на пне в лесу и ничего не делать, а только вдыхать свежий воздух. Любил он не спеша прогуливаться по деревушкам.

Гуляя как-то в незнакомой деревне, Силестиан набрёл на похоронную процессию. Несколько мужчин несли неотёсанный гроб, сзади не следовала привычная для сельских похорон толпа плачущих баб.

Жаке тоже не было дела до чужого гроба. Он спокойно прошёл мимо, но не удержался и взглянул на покойника.

— Да это же…! — воскликнул он.

Жаке узнал свою очередную любовницу. Год назад он имел дело с этой молодой и весёлой девушкой, наполненной жизнерадостью.

— Да вот слегла внезапно, — сказали ему мужчины. — Такое в нашей местности не редкость.

— А почему вы гроб несёте? — удивился Жаке.

— А никого у неё не было. Круглая сирота. Сыночек только остался, мальчонке месяц от роду.

— Месяц? — изумился Силестиан.

Он судорожно начал считать, когда последний раз он ложиться спать с этой красоткой. Он пытался вспомнить день, час минуту. И ужаснулся, поняв, что тот младенец может быть его сыном.