Побег в Зазеркалье

Дела барона. То ловили большевистских агитаторов, Сухэ-Батора шпионов, теперь новый приказ — брать на мушку мародеров и нарушителей воинской дисциплины. Перед дальним освободительным походом в Советскую Россию — никакого разгильдяйства, пьянство — каленым железом. Не дивизия — монолит, боевое товарищество на вере, Четыре Угла Азии под одной крышей.

Торжественное открытие на постоялом дворе аристократического клуба барон таки чуть не сорвал. Без этого, ну никак, такой характер… Четверо из Азиатской дивизии — три забайкальских казака и монгол из добровольцев — почему-то решили, надоумил кто-то в шутку, что купец Тулумбасов у себя в винной лавке прячет не коньячный спирт, а самый настоящий коньяк, не иначе, как «Шустовский». Удальцы решили рискнуть и ночью, сбив прикладом замок, вломились в лавку, закутав лица казачьими башлыками. Коньяка не нашли, зато проснулся Тулумбасов и дуэтом с женой поднял истошный крик на всю Ургу. Налетчиков схватили, суд был недолгий. Унгерн несколько раз прошелся вдоль выстроенных в ряд, оцепеневших пойманных казаков и с ними монгола, вглядывался в испуганные лица, будто искал кого-то. Наконец ткнул плетью-ташуром в рыжего детину со связанными за спиной руками — «Этого повесить! Сей момент вздернуть на телеграфном столбе у двери, которую они, собачье племя, выломали! Сей момент!..». Фигура в синей шинели закачалась на перекладине для натянутых вдоль улицы проводов. Оставшиеся разом сглотнули набежавшую слюну, собрались перевести дух. Унгерн сделал движение, будто решил уходить, но передумал и вернулся к стоявшим на вытяжку мародерам. Ткнул плетью в следующего — «За компанию, чтобы первому было веселей, рядышком на перекладину и этого!». Казака уволокли. О пощаде никто просил, но не выдержал купец Тулумбасов и с женой бросился перед бароном на колени: «Помилуй, батюшка, вели отменить казнь! Зачем нам такое перед лавкой, прости господи, украшение, кто теперь сюда зайдет покупать? Разбегутся покупатели! Прикажи увести молодчиков ентих в другое место, от нас подалее!». Не обращая внимания на крики и причитания супругов, барон подумал еще немного и вскоре на столбе закачалась вся четверка. Трое в синих казачьих шинелях со связанными за спиной руками и монгол в походном стеганом халате, золотые погоны с перевернутой свастикой.

Все это происходило недалеко от постоялого двора, где хозяйничали Денис с Чижиковым. Вместе с кучкой любопытных они отправились к лавке посмотреть. Смотрели недолго, потому как Денису стало не хорошо, а Чижиков такого уже насмотрелся. В контрразведку Сипайлову пришлось занести внеочередное воздаяние и столб к радости купца Тулумбасова уже на следующий день был освобожден от мрачных, четырежды повторенных напоминаний о бренности, скоротечности всего земного.

Открытие клуба решили не откладывать, тем более, что понаехали полюбоваться обещанными петербургскими аристократками светлейшие монгольские князья, оставив свои сотни-эскадроны, поблизости в нетерпении гарцевали сорви-головы из нойонов, младшие по чину сомон-зангины. Зашитые в набивные халаты, в матерчатые пояса, в енотовые шапки золотые слитки-ляны, взятые после боя из вражеского обоза на пику драгоценности готовились опять перейти в другие руки, заскучали по новым хозяевам, по настоящему делу.

На всякий случай, как все картежники суеверный, Чижиков пригласил на открытие клуба известного всей Урге шамана Улбанчи-повелителя псов. Он славился тем, что умел привлекать, прикармливать удачу, мог вызвать из небесной канцелярии и дать доброе начало всем делам. Его же волшебные псы — огромные и злющие бродячие собаки — вынюхивали прятавшихся по углам мангусов-демонов. Если демон принимал человечье обличье — такого сразу хватали за пятки. К удивлению Дениса, Улбанчи оказался довольно таки молодым парнем, только здорово заросшим и небритым, мог вполне сойти за бомжа, если бы не странный мундир трамвайного кондуктора с роскошными генеральскими эполетами. Мундир украшали диковинные российские и китайские ордена — за верную беспорочную службу, за выигранные сражения, за покоренные города и захваченные чужие земли. Но судя по расположению главным украшением служила почему-то медаль «За труды по первой всеобщей переписи населения России 1897 года». Шаман принялся издавать душераздирающие вопли, подпрыгивать, падать и корчится в конвульсиях. При этом не переставая колотил в свой бубен, гремел погремушками, бубенцами. Денис непроизвольно потянулся за айфоном — снять такое видео — это что-то с чем-то. Потом опомнился, заряд батареи нужно экономить, надолго его не хватит. Тем временем шаману начали подвывать приведенные им с улицы собаки — все вместе слилось в какой-то невообразимый гвалт. Денис толкнул Чижикова локтем и тот поспешил щедро отблагодарить своего гостя и его четвероногих помощников, затем всю компанию с почетом выпроводили.