Побратимы

По учетным данным Переселенческого отдела, в госпиталях Вологды большинство пациентов составляли больные дистрофией, до июня 1942 г. среди остальных по численности значительно выделялись люди с заболеваниями сердца[355]. Главный врач первого госпиталя Вологды в воспоминаниях описывает состояние поступающих пациентов, указывая при этом и некоторые симптомы тяжелой степени дистрофии: «А больные с первого же дня поступали в большом количестве и в крайне тяжелом состоянии, ходячих было мало. Большинство – дистрофики, к тому же многие страдали кишечными заболеваниями, с поносом. Некоторые поступали в состоянии агонии – не успеешь положить на койку – умер. Сказать ничего не могли… Среди больных много хирургических, с обморожениями, особенно ребятишки – фэзэушники, с гангренами пальцев, стоп… Психика у многих была измененная. Дашь тарелку супа, кладет на кровать и закрывает одеялом, тянется за другой»[356].

Смертность среди эвакуируемых жителей блокадного Ленинграда была высокой. В Череповце, по учетным данным медпункта, она составляла в 1941 г. – 9 %, в январе – апреле 1942 – 36 %[357], летом 1942 – 14 %[358]. Как свидетельствует статистика, именно зима и начало весны 1942 г. (второй поток эвакуации) были наиболее тяжелыми как для Ленинграда, так и для Череповца. По учетным данным Переселенческого отдела в Вологде, цифры значительно отличаются. До начала июня 1942 г. смертность составила 37,5 %; во второй летний поток – 26,8 %, в третий поток (17 августа 1942 – 1 апреля 1943 г.) – 42,2 %[359]. Около 25 % всех умерших блокадников погибали в первые 2–3 дня после прибытия в госпиталь Вологды, позднее доля умерших снижалась[360]. Специалисты установили, что за период Великой Отечественной войны на территории Вологодской области документально зафиксирована смерть 10 869 жителей Ленинграда[361].

Медики высказывали разные точки зрения по вопросу высокой смертности среди эвакуированного гражданского населения. Начальник первого госпиталя Вологды отмечал: «Высокая степень смертности в вологодских госпиталях прежде всего, думается, определялась тем, что в них поступали тяжелобольные люди, во многих случаях болезнь носила необратимый характер. Немало эвакуированных привозили уже в состоянии агонии»[362]. Подобное мнение выразили в отчете и работники эвакопункта Череповца[363]. Военный врач Зубер выделял другие причины: «Я хочу вспомнить только один гражданский госпиталь, организованный для приема эвакуированных больных на Лассаля, 20 (ныне ул. Зосимовская. – Г. А.). В этом госпитале смертность достигала больше 50 %. За короткое время своего существования этот небольшой госпиталь дал много сотен погибших людей по дизентерии на фоне истощения. Я сам видел 25 отборных молодых людей, заболевших дизентерией, из которых в живых осталось шесть»[364]. Зубер считал, что именно условия содержания в госпитале способствовали ухудшению ситуации.

Учитывая описанные факторы, стоит отметить, что уровень смертности определялся совокупностью причин. С одной стороны, состояние жителей блокадного Ленинграда было тяжелым и у некоторых очень тяжелым – они погибали в дороге или сразу же после приезда в город. В данной ситуации врачи были бессильны. С другой стороны, состояние вагонов для транспортировки и мест приема, скорость движения, качество питания и уровень материальной обеспеченности мест размещения на начальных этапах эвакуации были неудовлетворительными. Самым ярким и в то же время печальным примером в этом отношении является состояние изолятора для эвакуированных граждан в Череповце. Эти факторы в совокупности способствовали высокой смертности среди блокадников в Вологодской области. Конечно, влияние имел и человеческий фактор, но в экстремальных условиях войны и отсутствия ресурсов не только конкретный человек, но даже организации были бессильны повлиять на ситуацию. По этим причинам гражданское население, эвакуированное из блокадного города, балансировало на грани жизни и смерти в прифронтовой полосе.