Побратимы Гора

— Я больше не агент кюров. Теперь я — всего лишь рабыня, — признал она.

— И умоляющая рабыня к тому же, как мне кажется, — добавил я.

— Да, — не стала отрицать она. — Я — теперь всего лишь умоляющая рабыня.

Я промолчал.

— Я понимаю, что сейчас я одета не привлекательно, и что моей голове мешок, но под этими вещами, я — женщина, с женскими потребностями и желаниями. Это не может быть скрыто всей ложью и грубой тканью этого мира. Никакое позорное или ущербное одеяние, никакая маскировка особенностей, никакая лживость языка или ума не могут изменить, того, что я — женщина.

Я продолжал молчать и слушать.

— Я попытаюсь заинтересовать Вас, — пообещала она.

— Для меня будет не очень хорошей идеей, принять твою просьбу, — сказал я, и подумал, что, в конце концов, ей придется возвратиться в загон Ваниямпи.

— Вы же видели меня голой, в ярме, — вспомнила она, — и привязанной к оси фургона.

— Да.

— Разве я не привлекательна?

— Ты симпатична, — уклончиво ответил я.

— И разве Вы не находите меня привлекательной?

— Нахожу, — уже не стал отрицать я.

— Обладайте мной, — предложила она.

— Это было бы не разумно, — сказал я, потому как, действительно сомневался, что будет хорошо для нее.

— Я прошу быть использованной для Вашего удовольствия, Господин, — произнесла она.

— И если будет так, чего Ты будешь бояться? — поинтересовался я.

— Только того, что я не смогла бы вас достаточно ублажить.

— Это подходящий ответ, — признал я.

— Коснитесь меня, обладайте мной, — взмолилась она.

Я не стал отвечать на ее мольбы.

— Вы все еще здесь. Где Вы? — спросила напуганная, стоящая на коленях девушка, протягивая руки в попытке нащупать меня. — Вы не оставили меня?

— Нет, — успокоил я рабыню. — Я пока здесь.

— Я жевала корень сипа, — печально сказала она. — Нас, женщин из загона, тащивших волокуши, всех заставили сделать это, чтобы предохранить, в случае если мы окажемся взятыми и изнасилованными нашими владельцами.

— Я помню.

— Вам ничего опасаться.

— Я знаю, — сказал я.

Я не знал, как объяснить ей, что в этом вопросе я беспокоился не за себя, а за нее. Память о прикосновении мужчины, о прикосновении любого мужчины, я думал, будет слишком жестоким воспоминанием для нее, возвращенной в загон к Ваниямпи. Я сомневался, что такое воспоминание сделает однообразие и одиночество загона легче переносимым. Для того, кто вынужден жить на овсянку, возможно, лучше никогда не знать вкус мяса и вина. Если нужно жить с Ваниямпи, возможно лучше самой быть Ваниямпи. Во всяком случае, это безопаснее. Здравомыслие может быть рискованным в стране сумасшедших.

— Пожалуйста, — продолжала она умолять меня. — Дотроньтесь до меня, обнимите меня, и дайте мне познать, что мужчины все еще действительно существуют.

— Но ведь, как бывшая свободная женщина, Ты знала прикосновение мужских рук, — предположил я.

— Но только на моих собственных условиях, и никогда так, как если бы я была рабыней, как сейчас, — с сожалением признала она.

— Понятно.

Безусловно, что только рабыня, женщина в полном подчинении ее господина, действительно может знать, каково это быть в руках мужчины, что это такое искренне и беспомощно чувствовать их прикосновение.

— Пожалуйста, — услышал я мольбу из-под грубого мешка.

— Ты должны будешь вернуться к Ваниямпи, — напомнил я.

— Обладайте меня, — вновь попросила она. — Я буду служить Вам как настоящая рабыня.

— Что Ты сказала? — потребовал я повторить.

— Я буду служить Вам как настоящая рабыня, — робко прошептала она.

Я безжалостно схватил ее за плечи, один раз злобно встряхнул.

— Ой! — закричала она от боли.

— Ты — рабыня! — напомнил я ей, и, тряхнув ее еще раз, злобно швырнул женщину в грязь.

— Да, Господин! — послышался испуганный вскрик из-под мешка. — Да, Господин!

— Ты больше не гордая свободная женщина, — прорычал я ей. — Ты — теперь рабыня, и только рабыня! Если тебя будут использовать, то конечно, Ты будешь использоваться в качестве простого домашнего животного, презренной рабыни!

— Да, Господин! — всхлипнула девушка.

Я сердито смотрел на нее сверху вниз. Высокомерие, даже неосторожное высокомерие, для рабыни не позволительно. Она лежала на боку, в грязи, с головой скрытой в мешке. Серое платье задралось, и высоко оголило ее правое бедро. Нельзя не признать, что нога ее была красива. Я сжал кулаки, едва сдержавшись, чтобы не подвергнуть напуганное, прекрасное порабощенное животное обращению, соответствующему ее статусу.

— Позвольте мне быть женщиной, — молила она. — Пожалуйста, позвольте мне быть женщиной!

Я рассматривал Ваниямпи.

— Это противозаконно, — наконец, сказал я, и, подняв из грязи, перекинул ее беспомощное тело через плечо.

— Я ненавижу Вас, я ненавижу Вас, — рыдала свисавшая с моего плеча рабыня. — Я ненавижу Вас!

Я принес ее назад к шалашу, и поместил с ее сестрами и помощницами по упряжи — другими женщинами Ваниямпи.

Глава 15 Уловка Хси

— Смотрите! — выкрикнул Хси. — Я приветствую тебя от всего сердца! Сейчас, во время празднеств, Давай улучшим отношения между нами.

— Приветствую тебя, — поздоровался Кэнка, стоя перед своим вигвамом.