Почему я не христианин (сборник)

Второе и более фундаментальное возражение против использования страха и ненависти в церковной практике состоит в том, что в наше время эти эмоции могут быть почти полностью устранены из человеческой природы с помощью реформ образования, экономики и политики. Основу должны составить реформы в сфере образования, ибо люди, испытывающие ненависть и страх, будут восхищаться этими эмоциями и захотят их увековечить, хотя это стремление будет, вероятно, бессознательным, как это имеет место у рядового христианина. Создать систему воспитания, нацеленную на устранение страха, совсем нетрудно. Необходимо только относиться к ребенку с добротой, создать ему такую обстановку, в которой можно проявлять инициативу без каких-либо печальных последствий, и оградить ребенка от контакта со взрослыми, одержимыми неразумными страхами – перед темнотой, мышами или социальной революцией. Ребенок не должен также подвергаться тяжким наказаниям, ему не надо угрожать и чересчур строго выговаривать. Несколько сложнее избавить детей от ненависти. Для этого нужно тщательно избегать ситуаций, возбуждающих чувство зависти, всячески поддерживая справедливость в отношениях между детьми. Ребенок должен ощущать теплое чувство любви со стороны по крайней мере некоторых из тех взрослых, с которыми ему приходится иметь дело; не следует мешать проявлению его естественной активности и любознательности, за исключением тех случаев, когда возникает опасность для его жизни или здоровья. В особенности не должно быть табу на знания о сексе или на обсуждение проблем, которые консервативные люди считают неприличными. Если с самого начала соблюдать эти простые правила, ребенок вырастет бесстрашным и дружелюбным человеком.

Но когда воспитанное таким образом юное существо вступит во взрослую жизнь, оно окунется в мир, полный несправедливости, жестокости и ненужных страданий. Несправедливость, жестокость и страдания, существующие в современном мире, являются наследием прошлого и имеют своим предельным источником экономические причины, поскольку в былые времена беспощадная борьба за средства к существованию была неизбежна.

В нашу эпоху она уже не является неизбежной. При нынешних методах производства мы при желании можем обеспечить каждому человеку приемлемое существование. Мы также могли бы стабилизировать численность населения, если бы не политическое влияние церквей, которые ставят войны, эпидемии и голод выше контрацепции. Мир располагает знаниями, способными обеспечить всеобщее счастье, но главным препятствием для использования этих знаний является религиозное учение. Религия не позволяет нашим детям получать рациональное образование; религия препятствует нам в устранении коренных причин войны; религия запрещает нам проповедовать этику научного сотрудничества вместо старых и жестоких доктрин греха и наказания. Возможно, человечество уже стоит на пороге золотого века, но если это так, то сначала необходимо убить дракона, охраняющего вход, и дракон этот – религия.

3. Есть ли жизнь после смерти?

Эта работа впервые была опубликована в 1936 году в книге под названием «Загадки жизни и смерти». Статья епископа Барнса, на которую ссылается Рассел, появилась в той же книге.

Прежде чем всерьез обсуждать вопрос о том, продолжаем ли мы существовать после смерти, следует выяснить, в каком смысле человек является той же самой личностью, какой был вчера. Философы считали, что есть определенные субстанции – душа и тело, и каждая из них непрерывно существует изо дня в день; что душа, будучи сотворенной, продолжает существовать вечно, тогда как тело временно прекращает свое существование по причине смерти до тех пор, пока не происходит воскресение.

В том, что касается текущей жизни, это учение полностью ошибочно. Вещество тела постоянно изменяется в процессе питания и изнашивания. Даже если бы этого не происходило, в современной физике больше не считается, что атомы существуют непрерывно. Бессмысленно утверждать, что вот тот же самый атом, который существовал несколько минут назад. Непрерывность существования человеческого тела есть вопрос внешнего облика и поведения, а не субстанции.