Почему любовь ранит? Социологическое объяснение

Как показывают приведенные выше примеры, самоотверженность, самопожертвование и способность любить, не ожидая взаимности, рассматривались в основном (хотя и не исключительно) как женские качества. Одно из главных изменений в мотиве самопожертвования было вызвано феминизмом, понимаемым как широкое культурное убеждение, распространившее права человека на женщин и развенчавшее социальные и идеологические механизмы, которые делали бесправие женщин возможным, скрытым и весьма желательным. Другими источниками культурной рационализации любви являются нормы равенства, согласия и взаимности — контрактуализм, которые стали доминировать в нравственном словаре наших политических систем и преобразовали условия, в рамках которых ведутся переговоры о гетеросексуальных отношениях. В своей «Политике подлинности» (Politics of Authenticity) Маршалл Берман предполагает, что «только в наше время мужчины [так в исходном тексте] стали думать о собственном самосознании как о явно политической проблеме»[410]. Учитывая половую принадлежность, используемую Берманом, парадоксально, что это утверждение весьма применимо к женщинам в XX в. Действительно, феминизм оказал, пожалуй, самое значительное влияние на субъективность женщин и на отношения между полами. Вторая волна феминизма глубоко изменила понимание любви и ее эмоциональное проявление[411]. Больше, чем любое другое политическое и культурное образование, феминистские убеждения оказали значительное влияние на культурную историю любви, поскольку сорвали покровы мужского рыцарства и женской загадочности. Именно из-за того, что это влияние было таким решающим, я хочу критически рассмотреть, как феминистское движение отразилось на романтических отношениях и задаться вопросом, каким могло бы быть культурное влияние феминистских образов мышления в обществе, где все еще господствуют мужчины. При этом я рассматриваю феминизм как культурное мировоззрение, т. е. как новый способ понимания личности и ее отношений с окружающими. Это означает, что я временно отстраняюсь от своей очевидной приверженности феминизму с тем, чтобы составить представление о его влиянии на дестабилизацию традиционных гендерных ролей и норм посредством критики и его концепции равноправия женщин и мужчин. Поскольку феминизм, наряду с клинической психологией и потребительской культурой, стал самым мощным культурным фактором, формирующим и изменяющим отношения между мужчинами и женщинами, его можно и нужно анализировать, как и эти два других культурных образования.

В своей книге «Диалектика секса» (The Dialectic of Sex) Суламифь Файерстоун утверждает, что романтическая любовь не только скрывает классовую и гендерную сегрегацию, но, что более важно, она узаконивает, сохраняет и укрепляет ее. По словам Файрстоун: «Любовь, возможно, даже больше, чем деторождение, является основным рычагом притеснения женщин на сегодняшний день»[412]. Романтическая любовь стала рассматриваться не только как культурная практика, воспроизводящая гендерное неравенство, но и как один из основных механизмов, с помощью которых женщин заставляют принимать (и «любить») их подчинение мужчинам. Основное понятие, которое позволило феминизму расщепить секс и любовь, — это понятие власти. В феминистском мировоззрении власть — это невидимый, но весьма ощутимый фактор, организующий гендерные отношения, то, что должно быть отслежено и исключено из интимных взаимоотношений. Власть приобрела статус, объясняющий большую часть того, что неправильно во взаимоотношениях мужчин и женщин. Эта культурная структура зарождает, реорганизует и формирует социальные отношения. Если рассматривать ее как культурный сценарий, который подобно сценарию для «кастовой системы» или для «привилегированного общества» организует и регулирует сексуальные и гендерные отношения, можно сказать, что «симметрия власти» рационализирует социальные связи несколькими способами. Во-первых, она предлагает мужчинам и женщинам задуматься над правилами, организующими рутинный, принятый как должное порядок сексуального влечения (сформированный вековыми нормами патриархального господства), и интуитивно контролировать свои эмоции, язык и поведение. Во-вторых, для того, чтобы привить симметрию, она призывает женщин оценить и измерить свой собственный вклад и вклад их партнеров в отношения. В-третьих, она превосходит эротические отношения благодаря ценностям справедливости на рабочем месте и в обществе (профессиональный статус потенциальных любовников должен превосходить их личные желания как индивидуумов). И, наконец, она требует отнести эротические отношения к категории нейтральных процессуальных норм речи и поведения, которые освобождают отношения от их специфичности и конкретности.

Де-рутинизация власти