Почему любовь ранит? Социологическое объяснение

Можно предположить, что, если после 1960-х гг. секс и сексуальность стали основной площадкой для осуществления свободы женщин, это, по всей вероятности, связано с тем, что последовательная сексуальность полностью ассоциировалась с мужской властью. Однако даже несмотря на то, что условия сексуальных контактов стали сильно сексуализированными как для мужчин, так и для женщин, и на то, что сексуальность стала статусным признаком для обоих полов, их сексуализация происходила иначе. Эвелин Блэквуд, антрополог, отмечает, что мужчины и женщины по-разному позиционируются в сексуальности, где «по-разному» относятся к «различиям в способности контролировать или называть действия и поступки, заявлять о своих правах в отношении одних практик и рассматривать допустимость или недопустимость других»[203]. Между тем социолог Рэндалл Коллинз характеризует это как «систему сексуального расслоения»[204]. Такое различие между полами отчетливо проявляется в отношении сексуальных стратегий, и сейчас мы обратимся именно к изучению женских стратегий образования пар.

Динамика женской стратегии исключительности

Несомненно, более высокая готовность женщин связать себя обязательствами является прямым результатом того, что мы можем назвать стратегией исключительности в процессе создания пар. Одна из причин такой стратегии, предложенная Сюзан Браунмиллер, состоит в том, что женщины исключительны (т. е. принадлежат только одному мужчине) в рамках брачного договора, в котором он защищает женщину от насилия в обмен на ее верность и зависимость[205]. Стратегия исключительности женщин рассматривается здесь как результат женской зависимости, гендерного неравенства и неравноправного соотношения сил. Алиса Росси, с другой стороны, предполагает, что женщинам присуща двойственная сексуальная ориентация на мужчин и на свое потомство[206], что объясняет их стратегию исключительности.

Я бы сказала, что гетеросексуальные женщины, придерживающиеся сексуальной стратегии исключительности, на самом деле руководствуются скорее рождением детей, а не естественным влечением к мужчинам. Иначе говоря, исключительная сексуальность чаще всего встречается среди женщин, желающих материнства в рамках законной моногамной семейной жизни. Эти женщины фактически относят поиск партнера к формированию и восприятию своей репродуктивной роли[207]. В прошлом, при традиционном патриархате мужчины так же, как и женщины, согласно законодательным нормам и факторам культуры обязаны были иметь детей для создания домашних хозяйств в целях управления ими и для продолжения фамилии. Традиционной патриархальной мужественности необходима семья для самоутверждения, поскольку мужчины должны управлять детьми, женщинами, слугами и землей. В обществах, оспаривающих патриархат (таких, как наше), мужчинам необязательно иметь биологическое потомство, поскольку семья больше не является объектом контроля и господства. Основным культурным требованием, формирующим мужественность, является психологическая независимость, социальное продвижение личности и экономический успех. Таким образом, именно женщины в настоящее время берут на себя социологическую роль родителя, желающего иметь детей. В этом процессе экология и архитектура выбора, в рамках которого они действуют, значительно изменились. При этом важную роль в формировании культурного восприятия женщинами своего тела и стратегий образования пар играет сегодня биологическое время. Женщины, предпочитающие иметь детей и выходить замуж (или иметь гетеросексуальную семейную жизнь) в качестве основы для воспитания этих детей, ограничены восприятием своего тела как биологической единицы, организованной во времени. За это восприятие ответственны два основных фактора. Существует значительное количество свидетельств, указывающих на то, что выход на рынок труда и получение высшего образования заставляют женщин откладывать вступление в брак и рождение детей (в то время как менее образованные женщины откладывают вступление в брак, но не рождение детей)[208]. Поскольку современные женщины принимают решение выйти на рынок брака позднее, чем их сверстницы в середине XX в., и поскольку гетеросексуальные женщины по-прежнему в подавляющем большинстве отдают предпочтение материнству, они действуют в гораздо более сжатые сроки, чем их ровесницы, жившие до 1960-х гг.[209] Пародируя Хайдеггера, можно сказать, что на брачном рынке современные женщины среднего класса думают о времени не с точки зрения смерти, а с точки зрения своей фертильности. В сфере любви конечность бытия для женщин отмечена временны́м горизонтом деторождения. Например, Кэтрин Таунсенд, секс-обозреватель британской газеты «Индепендент», написала: