Почему мама снова навеселе

– Да нет же, Ханна! Я переживаю экзистенциальный кризис. Я его чувствую. И дело не в спиртном и не в закуси, все мое существование и весь смысл жизни поставлен под вопрос! Я не знаю, кто я и зачем я!

– Ты Эллен Грин! – заверила меня Ханна. – И ты, должно быть, перебрала чуток! Ха-ха-ха! А сама говоришь, что я не держу!

– Я помню, как меня зовут! – захныкала я. – Знаю я, что звать меня Эллен Грин. Но кто такая эта Эллен Грин? Я помню, кем я была! Я помню ту девочку, которую звали Эллен Грин, до того, как она вышла замуж и стала Эллен Расселл, но ведь я больше не Эллен Расселл, и я уже давно не Эллен Грин! Почти полжизни я была чьей-то женой, матерью, работником, а теперь… теперь я больше не жена и очень скоро перестану быть матерью – и не говори мне, что я всегда буду матерью, потому что я знаю, что все изменится, когда дети покинут родной дом. Подожди, они скоро будут дежурство устанавливать, чья очередь ехать меня навещать, а я буду сидеть дома одна, вся обоссаная и грязная с головы до ног. И очень скоро у меня, возможно, и работы больше не будет, кем я тогда буду? Вот у тебя, Ханна, у тебя есть Чарли. Вы, Сэм и Колин, вы всегда вдвоем, а у меня же никого нет, я одна. И нет ничего, чтобы удерживало меня на этом свете. Мне так одной одиноко, я как жалкий воздушный шарик, который отвязался и улетел на небо, и никто его не ловит и не гонится за ним, потому что он никому не нужен, я никому не нужна, я так одинока, и я больше не знаю, кто я такая!

Меня потряхивало. Хотелось зарыдать горючими слезами, но я сдержалась, потому что гастропаб – не совсем подходящее место для подобных истерик.

Все подскочили ко мне, начали утешать, говорить, что все хорошо. Что у меня все замечательно. Что я не одна, что у меня есть они, я им нужна и они за меня держатся, и я не улечу никуда в безвоздушное пространство, и даже если начну улетать, то они за мной погонятся и догонят. Напомнили, что есть на горизонте Марк, который все еще не спешит и не торопит события, и у нас с ним ничего такого еще не было, и романтика как-то сменяется разочарованием, ведь сколько можно просто целоваться, а целуется он неплохо, так что и остальное должно у него получаться вполне себе зачетно. А может быть, он в постели никакой и поэтому пытается увильнуть (Ханна до сих пор считает, что у него прибор маленький), тогда какого хрена я на него трачу время, ведь есть же другие мужчины.

Они уверяли меня, что я очень годный трофей, что любой был бы счастлив быть рядом со мной. Колин гладил меня по спине. Ханна лезла обниматься, но спьяну все время заваливалась на бок, ее ловил и обнимал Сэм. Все были так добры и милы, и мне немного полегчало от того, что все старались меня утешить. Хотя та женщина, глядевшая на меня в зеркале, и мое изумление, когда я не могла понять, кто она такая, и если она – это я, то кто тогда я – так меня и не покинули.

Воскресенье, 30 июня

Все знают: если что-то слишком хорошо, чтобы быть правдой, то скорее всего, так оно и есть. Воистину, верно так говорят. Я была удивлена, приятно поражена и поняла, что годы, потраченные на крики «Да выйдет кто-нибудь с собаками погулять или нет?», не прошли впустую. Сегодня утром Питер вразвалочку спустился вниз вместе с Тоби, который у нас ночевал, и эти двое заявили, что пойдут с собаками на прогулку. Нежданно-негаданно-непрошено. И мне даже не пришлось выманивать их со второго этажа запахом жареного бекона. Сами проснулись, сами спустились. Чудеса да и только! И даже как будто причесались, а уж облились дезодорантом и парфюмом так густо, что задохнуться можно было. За ними тянулся тяжелый шлейф Dior Sauvage, который Питер получил от меня в подарок на Рождество, а самих пацанов тянули на буксире из своих поводков Джаджи и Барри, которые были только рады гулять хоть с кем в любое время.

Вот должна была я почувствовать, что быть беде. Это же так непохоже на Питера. Что-что, а Dior Sauvage должен был меня надоумить. Ведь он не открывал ту бутыль с зимы. Но я же наивная и непуганая, просто сделала себе спокойно чаю, села завтракать в тишине и покое. Через сорок пять минут звонит мой телефон. Высветился номер Тоби. А Тоби мне никогда раньше не звонил, ни разу. Он ведь, как и все подростки, беспричинно боится использовать телефон по прямому назначению, а именно позвонить и поговорить.

– Алло, Тоби? – ответила я на звонок.

В трубку помолчали, потом Тоби ответил:

– Эллен, м-м-м, тут типа такое, как бы, произошло, это.

– Что произошло, Тоби? Говори же!

– Ну, Питер типа ногу как бы повредил слегка.

– Что значит повредил?

– Ну, это, как бы он на забор залез и типа упал.

– На какой забор? Что он там делал?

– Стоял типа.

– Я это слышала уже. Да что с ним такое? Он сильно ушибся?

– Ну, он типа не может идти как бы.

– Не может идти? А вы далеко от дома?

– Не знаю. Тут типа одна женщина говорит, что вызовет «скорую».