Почему Мангышлак

Караваны с этим серебром – сасанидскими и хорезмскими сервизами – шли вверх по Уралу, затем по рекам Белой и Уфе, а затем через приток Уфы Сарс достигали небольшого волока возле истоков реки Ирень. Это уже пермская земля. Дальше по Сылве, а из нее вверх по Каме к Колве. В Пермь – Великую Чердынь. Позднее этот путь трансформировался в путь по Белой до устья Камы, но это произошло несколькими веками позже. А сейчас мы проделывали на автомобиле путь великого северного ответвления.

Через Каспий, через Мангышлак веками существовал путь на север в пермскую землю. Это можно принять как данность, а можно – как притянутое за уши автором совпадение, а можно считать, что все в мире проворачивается маховиком огромного колеса и взаимосвязано. Мир опутан незримыми тонкими нитями, что держат его единым изделием, произведением, скрепляют обод колеса. Я верю в это.

Я вспомнил чувства, одолевавшие меня в конце восьмого дня нашего пути. Когда мы заночевали в степи возле Долины замков Айракты-Шомонай. Тогда мне казалось, что Мангышлак – это отдельное космическое тело, парящее в бескрайнем своем космосе.

Однако же теперь, когда мы оставили его далеко позади, двигаясь к дому по древним местам шелкового пути, все было иначе. Мангышлак по-прежнему казался отдельным континентом, однако он притянут был к земле прочнейшими узами – путями человечества. Да, конечно, космос. Но космос над всеми нами, над нашими макушками, нужно лишь приподняться, – вы же помните?

Великий шелковый путь. Это судьбы целых народов и эпох, и он жив по сию пору. Он утратил стратегическое, торговое значение, но не утратил значения общечеловеческого, ценностного, соединяя земли, времена, судьбы причудливыми извивами.

Вологжанин по рождению, русский офицер, ученый, государственный деятель, один из героев романа Николая Анова «Ак-Мечеть», Алексей Иванович Макшеев в молодости после окончания академии Генерального штаба предпочел столичной паркетной карьере службу на рубежах родины и отправился служить в Оренбургский корпус. Оттуда вместе со ссыльным украинским поэтом Шевченко, ссыльным русским писателем Плещеевым, ссыльным польским географом и геологом Турно отправился в составе экспедиции Бутакова на исследование Аральского моря. Итогом этого стала первая карта берегов Арала, лоции и несколько географических открытий.

После успешной Аральской экспедиции таланты Макшеева как военного географа, топографа и статиста были оценены по достоинству. Ему поручили ответственное государственное дело – составить военно-статистическое описание Пермской губернии.

Макшеев будто идет по северному ответвлению древнего Великого торгового пути. С блеском справившись с задачей, он возвращается в Азию и вскоре оказывается в числе участников похода на Коканд.

При взятии крепости Ак-Мечеть Макшеев, Плещеев, Турно, Сераковский, Бутаков проявили себя героями, что не замедлило сказаться на их положении. Все они получили повышения по службе, ссыльные добились возврата многих своих гражданских прав, все они остались в истории великими и достойными людьми.

Вы скажете – ну и что? Таких историй, как история Макшеева, можно во множестве притянуть за уши. Согласен.

Доктор ботаники Александр Германович Генкель родился в Вильно, а образование получил в Санкт-Петербурге, затем долго и плодотворно работал в Крыму, Норвегии, столице Российской Империи. Кроме науки много занимался народным просвещением. Писал статьи для энциклопедий. В сферу его научных интересов попадали покрытосеменные растения, но особую известность он снискал исследованиями планктона и водорослей. Был женат, причем дважды, на дочерях того самого Алексея Ивановича Макшеева. Дважды, потому что первая жена умерла от чахотки, и он взял замуж ее сестру. Гусары, про анекдот «Вы будете смеяться, но Сарочка тоже умерла» все в курсе.

В 1904 году Генкель принимает участие в экспедиции Николая Книповича на Каспий. Эта экспедиция ставила своей целью выяснить причины катастрофического снижения популяции каспийской селедки.

Будучи в Астрахани, нам удалось раздобыть и попробовать эту вкусную рыбу, называемую местными залом, или бешенка. Все дело в характерных конвульсивных движениях, присущих каспийской сельди во время нереста.

Так вот, в конце XIX века популяция этой рыбы на Каспии стала падать до такой степени, что и государство, и наука, и общество забили тревогу. Экспедицию снаряжали всем миром, кое-какое оборудование даже сняли с арктического ледокола «Ермак». Денег в условиях Русско-Японской войны не хватало. Однако экспедиция состоялась.