Почему нам врут, а мы верим

В интересах групп мошенников используются в основном те же приемы, которые применяются ими на индивидуальном уровне.

Обман массы требует:

♦ соблюдения чувства меры;

♦ тонкой интуиции в определении дозы истинного и ложного в зависимости от конкретных исторических обстоятельств;

♦ умелого обхождения;

♦ сглаживания острых углов;

♦ своевременного корректирования слабых мест;

♦ срочного и убедительного камуфляжа внезапно открывшихся противоречий и несуразиц.

Творцы и охранители массового обмана должны быть постоянно начеку.

Технология обмана совершенствуется, становится все более изощренной. Но это влечет и развитие искусства разоблачения лжи.

Теорию толпы можно уместить на одном листе бумаги. Ее руководители всесильны и непогрешимы для нее, она им верит и считает их всезнающими.

Масса не любит неясности в ответе, не понимает хитрости, для нее существует только то, что однозначно. Да или нет. Белое или черное. Толпе все нужно разъяснять четко, ярко и образно. Лучшая логика рассуждения для нее – это логика страсти.

Масса поймет только точные, прямые ответы, окрашенные и построенные по законам логики страсти. Сложных идей она не разделяет. Она их просто не может осознать и поэтому отвергает. Зло и ложь легко обличаются в одежду простоты и быстро усваиваются массой. Но этого для нее мало, ей этого не хватает. Здесь еще нужен особый темп разговора того, кто осмелился встать перед ней.

Нельзя торопиться в разговоре с толпой, знай хоть сто истин, ведущих к спасению, открывающих дорогу в рай, – спешить недопустимо, иначе все впустую. Стратегия темпа речи – и бушующее море может успокоиться или, наоборот, обрушиться шквалом туда, куда поведет массу этот человек.

Нет такого предводителя, который бы не был взаимосвязан с массой, не чувствовал ее каждым нервом, не видел ее насквозь, не просверливал ее глазами в поисках контакта.

У толпы и у этого человека возникают странные и необычные состояния. Когда человек видит и чувствует, что его пронизывают миллионы глаз, он преобразуется, впитывает в себя, вдохновляется общей энергией массы и каждое его слово кажется особым.

Само звучание собственной речи становится для него сверхъестественным. Он чувствует, как она пронизывает массу. Он видит действие слов: толпа начинает делать то, что он ей говорит.

В большой аудитории каждый ее участник становится живым зеркалом производимого на него впечатления. Горящие глаза, множество рук – все это создает огромную силу, силу мнения всех, которая, может быть, потом развеется словно дым. Сейчас это великая сила, которая увеличивает в десятки раз мощь того, кто стоит перед массой и влияет на нее.

Как обманывают толпу?

Оратор старается подобрать нужный темп. Он, как настоящий полководец, просчитывает стратегию воздействия и ищет общий язык с массой. Если ему это удается, то можно внушать все, что угодно. Например, нелепости, которые высмеивались ранее или которых просто не замечали. В момент внушения они становятся глобальными проблемами современности, без решения которых жить дальше просто невозможно.

Оратору поверят как никому другому, и даже когда все разойдутся, в сознании людей сохранится мощная энергия возмущения и отрицания правды, тайная вера в ложь.

А виновник всего этого, «открывший глаза» массе, станет для нее символом веры, авторитетом. Теперь он будет выражать ее мнение, в которое она поверила, и еще больше возвеличится над всеми.

Для любой толпы характерны положительные и отрицательные желания. Задача оратора – их определить. Воздействуя таким образом, он сможет подготовить ту силу, которая переломает все в массе.

Но все это будет продолжаться лишь до тех пор, пока другая, сильная и всемогущая, словно враждебный шквал, стихия, подготовленная другим оратором, не раздавит и утопит в обломках ругани первого «вещателя истины».

Тогда в отношении него пойдут в ход самые сильные клеймения «лжеца» и «лицемера». Если он появится в этот момент, толпа растерзает его на мелкие куски. Она заглушит воздух криками ругани с целью превратить этого человека в пыль. Даже если он давно умер, толпа будет судорожно хватать в воздухе его тень и безжалостно, с азартом расправляться с ней.

Какой бы святой свет она ни испускала – ее смешают с грязью, втопчут беспощадно, испытывая всеобщее наслаждение. Впоследствии ее могут бережно поднять и под вдохновение уже четвертого оратора, славящего первого, водрузить на предыдущее чистое место, откуда она ранее была так жестоко снесена.

В толпе постепенно накапливается море человеческих слез, обид, горечи, страданий, увеличивающихся с каждой каплей. Подчас это происходит медленно, или в мгновение ока формируется сила, таящаяся в глубине, пока, наконец, продолжительные причитания, всхлипы и тягучие стоны не превратятся в рев штормового ветра бешенства толпы и истерических криков проклятий.

Разъяренная толпа под бешеную музыку всеобщего крика не уподобится могучим волнам с белой пеной ярости наверху и не двинется в атаку на проклятый ею берег, пытаясь снести, размыть, сломать все, что только есть на нем.