Почему в России не ценят человеческую жизнь. О Боге, человеке и кошках

Но есть ли на самом деле серьезные основания считать, что характерно для нынешних российских «крымнашевских патриотов», что если бы к власти после Черненко пришел не, как они говорят, «предатель Горбачев», а кто-нибудь другой, то мир социализма процветал бы до сих пор и СССР сохранился бы как «мощная социалистическая держава»? На мой взгляд, если всерьез изучать причины, которые привели к «бархатным революциям» в странах Восточной Европы, то таких оснований нет, и прежде всего в силу того, что социализм в странах Восточной Европы – в ГДР, Венгрии, Болгарии и отчасти в Польше – был построен на крови. Георгий Димитров уничтожал в Болгарии старую элиту, представителей старой власти так же беспощадно, как Ленин и Троцкий в России после Октября. Надо понимать, что именно в силу того, что социализм в странах Восточной Европы не был выбором самого населения, а был им навязан силой в условиях присутствия в этих странах советских войск, он был изначально нежизнеспособен. Даже человек левых убеждений, ушедший от нас один из наиболее авторитетных руководителей Международного отдела ЦК КПСС Карен Брутенс в своем исследовании природы и последствий перестройки Горбачева «Несостоявшееся. Неравнодушные заметки о перестройке» (М.: Международные отношения, 2005) вынужден признать, «что социализм в странах Восточной Европы был изначально обречен потому, что он со своим политическим режимом рассматривался определенной, иногда значительной частью населения как навязанный извне» (с. 474). Социализм в странах Восточной Европы все равно бы скоро умер, не будь перестройки Горбачева, ибо у жителей Восточной Европы, у поляков, немцев, венгров, а, тем более, у осторожных чехов, жизнь человеческая стоила намного больше, чем у нас, русских. И они, в отличие от нас, русских, не обладали той «невероятной терпеливостью», о которой говорит в упомянутой выше статье Алексей Кива, и они бы, несомненно, довели до конца этот процесс отторжения себя от «цепей счастья», который начался еще в 1953 году восстанием рабочих Берлина. И обращает на себя внимание то, что постепенно угасала готовность коммунистической власти в странах Восточной Европы убивать людей во имя сохранения навязанного им социализма. Еще в 1970 году Гомулка, поляк, дал согласие на расстрел рабочих Гданьска, на расстрел своих родных поляков – бастующих рабочих – из пулемета. Но уже в 1980 году руководство ПОРП – и Герек, и Каня, а потом уже Ярузельский, – были согласны с Костелом и с оппозицией, что «поляк в поляка не стреляет». Надо сказать, что начавшие в августе 1980 года забастовку рабочие Гданьской судоверфи все-таки были готовы к тому, что по ним будут стрелять. И они не случайно пригласили к себе на судоверфь близких им по духу ксендзов из ближайших костелов. Но, как оказалось, то, что было возможным еще в конце 1960-х – начале 1970-х, стало невозможным, противоестественным даже для власти коммунистов Польши. И, наверное, это связано с тем, что уже к началу 1980-х была исчерпана возможность народов Восточной Европы приспосабливаться к противоестественной для них политической и экономической системе. Это только русские могли целый век истязать себя, калечить себя, истребляя корневую систему нации и своего национального государства, истребляя прежде всего думающих и работоспособных людей, крепкого крестьянина и интеллигенцию, истребляя во имя того, чтобы показать человечеству, чего нельзя ни в коем случае делать – нельзя строить новое общество по рецептам «Коммунистического манифеста» Маркса и Энгельса. Мучились, убивали друг друга, а всего через 74 года вернулись к тому, от чего ушли – от рынка, капитализма, частной собственности. Величайший абсурд! Но, кстати, до сих пор нам не пришло осознание того, что мы потратили целый век впустую и начинаем все сначала. Поистине, как говорил Федор Достоевский, мы народ-богоносец в том смысле, что никто, кроме русских, не в состоянии так долго мучить себя во имя того, чтобы другие стали умнее и не делали таких ошибок. Сейчас продолжает наше русское дело – умирать, погибать и есть вместо хлеба траву во имя коммунистической идеи – несчастный народ Северной Кореи.