Почетное гражданство

Лемеусу почти совсем не было страшно, ну разве чуть-чуть. Стрелы до них с магиней не долетали – вязли в нескольких шагах в невидимой преграде и падали на землю. Иногда файнодэру казалось, что он замечает что-то вокруг девы Дариа, словно на три-четыре локтя кругом воздух уплотнялся и тёк посолонь неровными полосами. Тролли атаковали их мелкими дротиками с отравленными кончиками. Дротики сыпались на землю, словно стрекозы с перебитыми крыльями. Белая Змея жила своей жизнью. Она вращалась вокруг тела магини, будто бы не опираясь на него, то поднимаясь над плечами девы, то витками опускаясь к земле. Иногда белое тело Змеи почти касалось историка, и тот зажмуривался от благоговейного ужаса, не забывая при этом прикидывать, как изобразит артефакт в своих иллюстрациях. Труд всей его жизни уже писался у него в голове золотыми строками…

Кончик белого хвоста наносил удар за ударом, казалось, магиня в этом тоже не участвует. Но на самом деле дева Дариа целенаправленно двигалась по полю все дальше и дальше, отдавая приказы артефакту, а весь путь ее был усеян мычащими троллями, лежащими на земле с вытаращенными глазами. Эльфы и прочие войны Кэльрэдина тоже таращились, натыкаясь на своем пути на упакованные в белые Нити тролльи туши. В просвет, который образовывался после стремительного продвижения магини по полю брани, вливались сражающиеся. Тролли с тупым недоумением останавливались у связанных магией соплеменников. Пытаясь развязать их, зачастую сами попадали в Плетения как в ловушки, образуя кучу мала, а затем в плен к эльфам, людям или оркам.

Файнодэр мог часами вспоминать битву и свой героизм, смакуя каждый запомнившийся момент. Однако Властитель ждет весь труд полностью к годовщине битвы, и лучше будет, если Лемеус закончит его к Самухуну. Стараясь аккуратно выписывать каждую букву и не давать воображению излишне разыгрываться (при дворе есть, кому проверить подлинность летописи), Лемеус, высунув язык от усердия и шмыгая костлявым носом, продолжил творить….

… Я помню почтеннейшего Лемеуса. Больше года спустя нашла его труд в книжной лавке в Рээдин-Тээне. Позабавилась, прочитав витиеватое вступление и ту часть, где я сражаюсь в битве при Грозовом. Ну, а картинки меня просто умилили. Я на них была… натуральная ведьма: глаза выпучены, волосы развеваются, вокруг молнии. Но почтеннейшему историку виднее, как я там выглядела. Мне было не до этого. Да и к лучшему, что на иллюстрациях я сама на себя не похожа. Мне лишняя популярность ни к чему, и так этого дела досыта накушалась. Ладно, на чем там я остановилась…

…Самым сложным было миновать стражу у палатки. Меня охраняли. Лагерь стоял в стороне от места сражения, до него долетали лишь отзвуки битвы. Кэльрэдин появился на рассвете, в полном боевом облачении, огненно-красном плаще, с волосами, заплетенными в медную косу. Таким военачальником легко было гордиться, чем его подданные и занимались, очень активно. Властитель облобызал мне руку, многообещающе улыбнулся, завел проникновенную речь о том, как бросит вражеские стяги к моим ногам. Очень мило. Учитывая, как я ночь провела, вздрагивая от каждого шороха всю первую половину и вторую мечась по палатке в приступе ярости, убила бы, ей-богу.

Прошло несколько часов после ухода Длиннорукого. В лагерь приносили раненых. Я сунулась было наружу, но стража, двое эльфов, серебро и мёд, преградили путь. Сколько не старалась я выдать себя за Флоренс Найтингейл (судорожно пытаясь вспомнить основы оказания медицинской помощи при ранениях – был у нас такой предмет в университете), угрюмые охранники, завистливо вздыхающие при звуках рога, запихивали меня обратно в шатер. Я пошла ва-банк и предложила им сделку: если отпустят, то будет и у них возможность повоевать. Задела их, видно, за живое, особенно сереброволосого, – эльфы обиделись и вообще перестали на меня реагировать. Спас ситуацию прорыв троллей на юго-восточном рубеже, совсем рядом с лагерем. Эльфийской страже в тот момент стало не до меня. Ну а дальше… читайте летопись.

Буушган прекрасно знал, что его войско не выстоит против армии Кэльрэдина. Самоуверенному демону плевать было на судьбы соплеменников. Он, как я поняла позже, вообще считал свой поход очередной шахматной партией. А что ему было терять? Измененное черной магией тело? Невелика потеря. Но и Кэль недооценил противника. Двукратное превосходство армии юга, участие в битве магов и отчаянно бьющихся за своё орков, тролли компенсировали своим специфическим шаманством и нечеловеческой выносливостью. Видела я одного громилу, утыканного стрелами, похожего на ежа, при этом сумевшего перед кончиной уложить двух крепких хуми.