Почетный пленник

Остах… С ним все очень сложно. Для маленького Оли ближе человека на свете не было. Ближе был только брат, но он ощущался просто частью самого Олтера. Отец, диду Гимтар, дед Эндир, умерший три года назад, — все они были родные, но одинаково отстраненные, застегнутые на все пуговицы и строгие. Добрым был Тарх — великан, друг Рокона. Но его братья видели нечасто. Остах был не таков. Сколько себя братья помнили — дядька всегда был рядом. Захотелось выпросить у отца коня — бежали к дядьке, он поможет. Разбил локоть — кто остановит кровь? Дядька Остах. С кем поделиться секретом и посоветоваться? С дядькой. Перед кем повиниться за шалость? Перед дядькой.

Олтер вспомнил, как однажды Остах крепко поругался с Роконом из-за них. Чуть до беды не дошло. По детскому недомыслию они подпалили общинный сарай с зерном. Хорошо, пламя сразу заметили и потушили. Отец разгневался и велел Остаху выпороть обоих на конюшне. А Остах отказался. Отказался при свидетелях — самих нарушителях. А прямое неповиновение дану — это дело такое… опасное, одним словом. Тем более если дан такой вспыльчивый, каким был в те годы Рокон.

«Я им, Рокон, задницы до трех лет мыл. И от горячки выхаживал, за седмицу глаз не сомкнул ни разу. Велишь пороть — пори сам», — и много чего еще другого. Хорошо, Гимтар его утащил. А порол их отец тогда самолично. Сначала Старшего, потом Младшего. Месяц потом на животе спали.

Но тот Остах — для того Оли. Для нынешнего Олтера Остах был опасен. «Ты кто, парень?..» — стоял в ушах страшный шепот в рассветном лесу. С тех пор тот вопрос повис в воздухе, но никуда не делся.

Олтер повернулся, выглядывая из своего передвижного командного пункта. Посмотрел назад. Чуть отстав от всех, пустив коней шагом, Остах беседовал о чем-то с Алиасом Фуггом.

Меня не покидало ощущение странной уверенности в том, что следующим собеседником Остаха стану именно я.

«Но что же они обсуждают так долго?.. Утреннее нападение? И насчет Алиаса я, похоже, прав оказался — нормальный он мужик. Вон как мило беседуют».

При мысли об утреннем нападении я вспомнил и о перепалке за завтраком, и о выпущенном голубе. И сердце кольнуло длинной острой иглой.

«Что я? Я взрослый, здоровенный и тертый мужик. Пусть и малолетка. Притворюсь сумасшедшим. Сбегу. Придумаю что-нибудь. А вот как там братка? Он-то ведь совсем щегол. Пропадет без меня и Остаха. Неужели эти твари, недобитки гворча, и на него напали?»

Перед глазами стояло лицо братишки с прикушенной губой. Он так делал, когда злился на меня или не соглашался с чем-то. Глаза мои наполнились слезами.

«Ну, твари, если что с братом случилось — молитесь! Только вам это не поможет. Знать не знаю, как я это сделаю, но всех найду и всех на тот свет спроважу».

Горах

Старый Горах услышал хлопанье крыльев наверху и со вздохом поднялся со скамьи. Теплые денечки он коротал рядом со своей каменной башней, выполняя его нехитрую работу. Когда-то, на старой вилле, дел было столько, что только успевай поворачиваться. А сейчас? Осталась всего-то пара десятков голубей против прежних нескольких сотен.

Шагая по скрипучей лестнице, Горах вспоминал, как косоглазый Эт, управляющий, приметил его, босоногого мальчишку со стадом гусей. Поговаривали, что Эту левый глаз подарила ведьма за неизвестные заслуги. И теперь ведьмин глаз подмечал то, чего другие не видели. Например, в чем человек хорош. Правда это или нет, никто не знал, но работников себе Эттон подбирал отличных.

Так получилось и с Горахом. Эт, коротко переговорив с отцом мальчишки, привел того в имение. На виллу Векса, пусть будет легок его посмертный путь. Подведя мальчика к голубиной башне, сказал ему:

— Работать будешь здесь, — и показал на верх башни. — Спать будешь здесь, — кивнул на маленький домик с черепичной крышей, который прилепился у подножия.

Но все это было давно. Сейчас и башня другая, и жилье не похоже на прежнее. Зайдя в голубятню, Горах сразу увидел того серого, которого недавно отправил вместе с хозяином. Серый воинственно ворковал, распушив хвост и крутясь на месте. Хвастался, видать. Аккуратно подозвав голубя, ласково шепчась с ним, Горах напоил его водой и открепил свиток. Голубь громко и раскатисто загулил, нетерпеливо переступая на одном месте.

— Соскучился уже? — приговаривая, Горах безошибочно отправился к нужной клетке. Голубка уже давно волновалась и места себе не находила. — Сейчас, сейчас…

Открыв клетку, Горах запустил уставшего работника к суженой, насыпал зерна, налил воды и закрыл дверцу. Спустившись с башни на землю, он положил свиток на стол, где вдосталь солнечного света, и близоруко сощурился.

Хозяин велел все свитки запирать в ящик. Кроме тех, что будет присылать он сам для рекса — дана Рокона. Это было обговорено особо. Читать Горах был не мастак, но уж короткое имя правителя смог бы разобрать. Повернув свиток, Горах увидел то, что искал. Одно слово, один аккуратный ряд букв.

«Рокон».