Почти 70

Однажды, отец сделал мне настоящий скейтборд, собственноручно. Доска получилась не хуже, чем в магазинах. Только пришлось снять колеса из моего игрушечного «Белаза», но оно того стоило. Я радовался так, как не радовался до этого никогда, пока не грохнулся и, чуть было не рассадил об асфальт свою головешку. Мне еще повезло, ведь я мог упасть и расколоть мою голову как орех, тогда врачам бы пришлось раздвигать две половины моего черепа, чтобы я мог дышать. Если бы я еще был жив, конечно.

Тогда мама кричала сильнее обычного. Крови было немного, но она стекала по лицу и, казалось, что я весь в крови. Я не плакал, это я помню точно. Мне не хотелось, чтобы она кричала на отца из-за того, что я неспособен устоять на доске. Врач сказал, что со мной все будет в порядке, и что я просто несильно рассек кожу на лбу. Отец отнес доску на чердак и где-то там спрятал ее, потому что после этого, я больше никогда ее не видел.

Мне было 15 лет.

Мама кричала на отца. Громко и обидно.

А он просто сидел, только изредка отвечая ей что-то.

За ужином отца не было, мы ели молча. Ни Чайка, ни мама не проронили ни слова, и хотя я знал, что папа был в мастерской, я все равно спросил:

— Почему папа не идет ужинать?

Мама зло посмотрела на меня и я все понял. Лучше бы мне, маленькому идиоту, заткнуться. Я так и сделал.

— У тебя не болит голова? — спросила мама, оторвавшись от ужина?

Я сказал «нет», и это было правдой. Голова не болела, я ударился не сильно, не стоило из-за такого пустяка устраивать такой скандал. Но это мама. И она просто любила кричать.

На улице начинало темнеть, я вышел на крыльцо, а за мной вышел Чайка, хлопнул меня по плечу, пожелал спокойной ночи и пошел гулять.

— Пока, — сказал я и направился в мастерскую к отцу.

Внутри было много-много дыма, захотелось кашлять, но я не стал. Отец сидел в старом, пожеванном кресле и что-то читал.

— Как дела, Па? — спросил я, и чуть не закашлялся.

Он посмотрел на меня и улыбнулся:

— Все отлично. Как твоя голова?

— Она уже не болит, да и не болела если честно. Принести тебе что-нибудь поесть?

— Я не голоден, — сказал он мягким голосом.

Я еще немного постоял, рассматривая всякие шестеренки, болты, разобранные моторы из мотоциклов и прочие железяки.

— Спасибо за скейт, — сказал я и вышел, не дожидаясь ответа.

Я вышел и весь провонялся сигаретным дымом. Этот дым, к слову, был одной из основных причин маминых криков. Она не переносила сигарет, поэтому если отец курил перед тем, как войти в дом, то криков не избежать.

Но ему было плевать.

— Опять накурился, — кричала мама в такие моменты, — посмотрим, как ты запищишь, когда схлопочешь себе рак легких!

Ну и дальше в этом же духе.

А отец просто сидел и смотрел в окно, наблюдая за машинами, которые время от времени проезжали возле нашего дома.

Если ему надоедали эти крики, он просто вставал и уходил в свою мастерскую. А рано утром возвращался, принимал душ, переодевался и уходил на работу.

***

Я проснулся от маминых криков. Такое бывало иногда. Я включил свет и увидел, что кровать Чайки пуста, значит, кричали на него. Я спустился вниз, стараясь идти тихо, чтобы меня не заметили и не отправили обратно в постель. Возле двери стоял Чайка. Хотя стоял – не совсем то слово. Он опирался на дверь и улыбался как настоящий идиот. Казалось, в тот момент ему было плевать на все, что происходит вокруг, похоже, так оно и было. А мама. Мама была вне себя от ярости.

— Идиота кусок, ты пил?

Он он никак не реагировал на ее слова, улыбка уже сошла с его лица, и теперь он просто стоял, потупившись в пол.

— А ты чего молчишь? — обратилась мама к отцу. — Или ты считаешь, что это нормально? Сын – алкоголик!

Мама любила преувеличивать точно так же, как и кричать. Может, и сильнее.

Но отец просто стоял рядом с Чайкой, поддерживая его, чтобы тот не грохнулся на пол.

— Это просто какой-то дурдом! — все не унималась мать. — Я уже не знаю, что мне делать!

Я побежал в комнату, а через несколько минут отец завел Чайку и положил его в постель, не говоря ни слова. Чайка лег и тут же заснул, во всяком случае, он храпел, как трактор, вытягивающий машину из болота.

Отец спустился вниз, о чем наверняка пожалел.

Тут-то и началось.

Чайка никогда не приходил домой, так нажравшись, и никогда до этого в нашем доме не было таких ссор.

Этой ночью я впервые услышал, как кричит отец. Стало жутко. Я думал о том, как мы будем жить, если родители разведутся. Кто кому достанется. Интересно, я останусь с отцом или с матерью? Наверное, все же с мамой, потому что Чайка уже взрослый, о нем не нужно заботиться так, как обо мне. Так я думал под аккомпанемент криков.

А потом дверь хлопнула. Грякнуло так, что стекла чуть не повылетали. Отец ушел.

Надеюсь, отец ушел в мастерскую, а не от нас, подумал я и постарался уснуть.

***

Мое утро наступило не с пения птичек, я проснулся из-за короткого, но громкого вскрика. Мама крикнула. Опять.

Чайка проснулся тоже. Это был не такой крик, как раньше. Может, я и не совсем разбираюсь в криках, но этот крик был больше похож на испуг.