Почти идеальный брак

– Похоже, он тоже не думает, что это сделал Адам. Ведь странно же, что он сказал это мне как адвокату по этому делу?

– Да, как адвокату. Но не как жене. Вероятно, он просто не в состоянии провести грань между тем, что уместно, и тем, что не подходит, учитывая то, что случилось. Положение, в котором вы все оказались, крайне странное.

– Знаю. Иногда я задаюсь вопросом, правильно ли поступаю, – признаюсь я.

– Ты о чем?

– Поддерживаю своего мужа. Он не поддерживал меня.

– Ты поступаешь правильно, потому что ты хороший человек. То, что твой муж был неправ, не значит, что ты должна следовать его примеру. Ты осталась верна себе, и, в конце концов, это имеет значение. Независимо от того, проведет он остаток своей жизни в тюрьме или нет, Адам пожалеет о том, что сделал с тобой. Я могу тебе это обещать.

Я сжимаю губы, поднимаю брови и слегка киваю.

– О, кстати, пришли данные о Келли и Скотте. Мне далеко до тебя, когда дело касается следственной работы, но я действительно обнаружила кое-что странное. Я просто не смогла понять, что происходит.

Я начинаю листать страницы.

– Что было странным в том, что ты нашла?

– Для начала, Келли Саммерс – это не ее настоящее имя. Ее зовут Дженна Уэй.

– Дженна Уэй? Почему она поменяла имя? – Я листаю бумаги, пытаясь найти ответ на свой собственный вопрос. Такова моя натура. Если я задаю вопрос, то должна найти ответ. Обычно я не доверяю другим. Адам не дал мне почти ничего из относящейся к делу информации о том, чем он занимался до убийства Келли. И даже сейчас, когда его жизнь на кону, он не рассказывает мне всё.

– Она была замужем. Еще до Скотта. И ее предыдущий муж был убит.

Я всё еще листаю бумаги.

– Что? Как? Кем?

– Его зарезала Келли. Ну, или, правильнее сказать, Дженна. Странно то, что она отмазалась. – Энн поднимает брови.

– Действительно странно… Бессмыслица какая-то. Как она отделалась?

– Улики пропали во время судебного разбирательства, и обвинения были сняты. Но угадай, кто был одним из полицейских, производивших арест на месте происшествия?

– Кто?

– Скотт Саммерс.

22 Адам Морган

Охранник открывает дверь, и я вхожу в маленькую комнату. И тут же оказываюсь в объятиях матери. Она пахнет своими обычными духами и одета во всё черное, словно на похороны. Охранник сообщает, что часы посещений заканчиваются через десять минут, а затем закрывает за собой дверь.

– Милый, – говорит она, целуя меня в щеку. – Что они с тобой сделали?

Затем осматривает и ощупывает мое лицо, чтобы убедиться, что всё заживает должным образом. Она не врач, но, кажется, повидала достаточно, чтобы быть уверенной в своей квалификации.

– Ничего страшного, мам.

Я обнимаю ее, чтобы она перестала смотреть мне в лицо, пытаясь собрать его воедино. Веду ее обратно на место и сажусь напротив. Она тянется к моим рукам, держит их, смотрит на меня. Ее рот открывается, затем закрывается, затем снова открывается, подыскивая слова.

– Что, мам?

Она ничего не говорит. Продолжает пристально смотреть.

– Ты пытаешься решить, сделал ли я это?

– Нет, – решительно говорит она.

– Нет? – Я наклоняю голову.

– Ты – мой сын. Я знаю, что ты этого не делал, и собираюсь вытащить тебя отсюда.

– Мам, я спал с Келли. Они нашли ее тело в моей постели. Моя ДНК была на ней повсюду… – Я качаю головой. Произнеся это вслух, понимаю, насколько я облажался.

– Интрижка – не преступление.

– Мама! К черту это; посмотри на доказательства, которые у них есть!

– Это не имеет значения. Я собираюсь нанять тебе лучшего адвоката.

– У меня уже есть.

– Кто?

– Сара.

Мать никогда не относилась к ней справедливо. Несмотря на все старания Сары, она никогда не смогла бы оправдать ожидания моей матери относительно ее успешности, потому что их представления об успехе никогда не совпадали.

– Сара? Это она втянула тебя в эту передрягу.

Я убираю руки.

– Что?

– Если б она была больше сосредоточена на любви к тебе, чем на своей карьере, ты вообще не занимался бы чем-то другим. Плюс она лишила тебя отцовства и помешала мне стать бабушкой. – Мама скрещивает руки на груди.

– Всё это неправда, мам. – Я фыркаю и закатываю глаза. – Она просто не была готова. Ты знаешь, почему, и знаешь, что она прошла через это. – Прищуриваюсь. Как она может говорить такие вещи о моей жене? Сара и так через многое прошла.

– Да, да, да… У каждого есть печальная история, Адам.

– Хватит, мама! – Я никогда не повышал голос на свою мать настолько сильно.

Она не вздрагивает. Даже глазом не моргнула. Я мог бы буквально швырнуть этот стол через всю комнату и ударить ее прямо в рот, и она всё равно смотрела бы на меня так, будто я – причина того, что солнце встает каждое утро.

– О, милый… Тюрьма уже делает тебя темпераментным. – Она тянется через стол и гладит меня по щеке. – Я собираюсь принести немного мятного чая, который ты любишь. Это помогало тебе успокоиться в детстве. – Она улыбается.

Я делаю глубокий вдох. Дверь открывается, и в дверном проеме стоит Сара. Моя мама поворачивается.

– Элеонора, Адам, – приветствует Сара.

– Привет, Сара, – приветствие моей матери, как обычно, холодно.