Почти касаясь

(Двадцать лет назад)

«Нью-Йорк таймс»

(начало см. в начале первой части)

В далеком 1947 году, за сорок два года до появления на свет Джубили Дженкинс, ученый по имени Фрэнк Саймон провел небольшое исследование на тему того, могут ли частички перхоти человека быть причиной экземы, в частности, экземы у младенцев. Его результаты были положительными. У пяти пациентов атопический дерматит развился из-за контакта с клетками кожи других людей. Исследование было опубликовано в «Журнале исследовательской дерматологии», но не пользовалось большой популярностью, потому что атопический дерматит был просто реакцией кожи, которая вызывалась, как известно, множеством природных аллергенов, теперь же, благодаря доктору Саймону, в этот список были включены и клетки кожи человека.

Но труд Саймона не остался незамеченным для доктора Грегори Бенефилда, эксперта в области аллергии, который получил кандидатскую степень в 1967 году в Университете Джонса Хопкинса, а докторскую – на горе Синай, где он и остался работать.

– Он был первым, кто пришел мне на ум, когда я получил медицинские записи Джубили, – серьезным тоном говорит нам доктор своим глубоким баритоном.

На самом деле, в Грегори Бенефилде серьезно все: от жесткого узла галстука и до темных глаз за толстыми стеклами очков, которые так и засверкали, когда я впервые упомянул Джубили.

– Ах да, моя маленькая ходячая медицинская загадка, – улыбнулся он.

И хотя доктор Бенефилд никогда не сталкивался со случаем такой сильной аллергической реакции на других людей (и их и вправду мало, всего три зарегистрированных случая, и ни одного из них в США), у него была догадка, чтó могло быть причиной.

– Я вспомнил работу доктора Саймона. И все врачи до меня – а их было немало – исключили почти все факторы. Я просто подумал: а что, если? Я провел несколько простых проверок – по сути, экспериментов. Мы неделю держали Джубили в изолированной палате, и ее симптомы улучшились. А потом я дотронулся до ее руки, чтобы узнать, что будет. И тут же, часом позже, появилась сыпь. Это и оказалось причиной ее заболевания.

И заболевание ее, после еще нескольких тестов, наконец обрело диагноз – аллергия на людей.

– В общем-то, с генетической точки зрения, это потрясающе.

– Когда у тебя на что-то аллергия, например на белок какого-то продукта, твой организм по ошибке считает, что это какой-то паразит, и начинает атаковать его, высвобождая антитела и гистамины. И это понятная ошибка – это же посторонний белок, пусть, в общем-то, и неопасный. Но атаковать белки другого человека – показатель того, что у больного нет, по крайней мере, одного из этих белков, тех самых «кирпичиков», из которых состоит наше тело. Строго говоря, это делает ее нечеловеком?

Это переворачивающее все с ног на голову предположение, кажется, не поразило доктора, и он разуверяет меня:

– Очевидно, что в ее ДНК есть некие генетические мутации – что-то вызвало у нее отсутствие одного или нескольких человеческих белков.

В теле человека насчитывается больше двух миллионов белков.

– Она была бы прекрасным кандидатом для генетического секвенирования[5].

И так считает не только доктор Бенефилд. Есть еще столько всего, что мы не знаем об аллергиях, в особенности о том, как их лечить. Исследования идут, но пока мы можем только подавлять симптомы. В случае Джубили самым лучшим вариантом будет – изолировать ее от прямых контактов с другими людьми и надеяться, что детская аллергия с возрастом пройдет.

– И часто такое случается?

– Такое бывает. Но обычно не с очень серьезными формами аллергии.

– Как у Джубили?

– Как у Джубили.

(продолжение см. в начале третей части)