Почти касаясь

Глава девятая

Эрик

– Айжа! Псу пора завтракать! – крикнул я, наливая себе первую чашку кофе за утро.

Я бросил свои попытки отказаться от кофе, особенно после того, как мы забрали щенка из приюта две недели назад. Айжа не придумал ему кличку, так что мы так и зовем его – Пес, хотя Щенок было бы точнее. Он по сто раз за ночь будил меня, потому что ему надо было выйти погулять, поиграть или просто повыть без всякой на то причины. Это навевало воспоминания о первом годе жизни Элли, когда мы толком не спали.

Я шел по коридору, Пес бежал следом.

– Айжа! – я громко постучал в его дверь, проходя мимо.

Зайдя к себе в спальню, я поставил кружку на прикроватный столик и открыл «Девственниц-самоубийц» на том месте, где вчера остановился. Пролистывая страницы, выхватывал то тут, то там по паре абзацев, а то вдруг я что-то упустил, когда читал ее первые два раза на этой неделе.

Вампирские книги? Я быстренько ее пролистал и отправил Элли сообщение:

Прочел «Сумерки». Всю дорогу держал кулачки за Джейкоба. Папа.

Меня обрадовало, что она тоже была на его стороне, судя по ее дневнику, она считала, что он «гораздо милашнее Эдварда», потому что у вампира серьезные проблемы с самоконтролем.

Но вот эта книга? Не понимал, почему Элли написала: «Этот Евгинидис все понял. Он просто все понял». Я думал о ее словах и возвращался к тексту: что же именно он понял? Я уже было думал дать Айже ее прочесть (он умнее меня). Но вся эта тема: мальчишки, которые следят за девушками в бинокль, секс под трибунами, девственницы, бросающиеся на частоколы, – была не по возрасту Элли, не говоря уже о десятилетнем мальчике.

– Нет! – крикнул я.

Пес присел на ковер и выпустил струю мочи, смотря на меня своими черными блестящими глазами, будто говоря: «Я же предупреждал, что мне пора гулять».

Я вздохнул и понял, что Айжа мне не ответил. Я уже было нагнулся к Псу, когда громкий звон донесся до меня со стороны гостиной.

– Айжа?

Тишина. Я бросился по коридору на источник шума, в ужасе от того, что я забыл какое-то из правил безопасности – Стефани бы о таком точно знала, может, мне надо было прикрутить экран к ножке телевизора болтами. Я так и вижу его, распластанного, под сорокавосьмидюймовым телевизором.

Но когда я наконец добежал до места, Айжа стоял невредимый, но смотрел не на телевизор, а на стеклянный кофейный столик, который, впрочем, на стол уже был мало похож. От него остались лишь осколки. Видимо, виной тому был молоток, который торчал из груды осколков по каким-то неведомым причинам.

– Айжа! – крикнул я, в шоке от увиденного, сердце еще колотилось от забега по коридору. – Что случилось?

Я осмотрел большие осколки у его босых ног, а рядом сверкали тысячи крошечных. Пес, который прибежал за мной из спальни, скакал вокруг и лаял. Я схватил его за ошейник и перевел взгляд на Айжу, ожидая каких-то объяснений.

Он вжал голову в плечи, смотрел в пол и стоял неподвижно. И меня вдруг посетила жуткая мысль: а что, если каким-то образом осколок попал ему прямо в сердце и убил на месте?

– Айжа! – повторил я, но резко понял, что я и не хочу, чтобы он двигался и в его ногу воткнулся кусок стекла. – Не двигайся. – Так нелепо это было говорить, это как отдавать приказ мраморной статуе.

Я оттащил Пса в угол гостиной, привязал, а потом вернулся к Айже, пытаясь не наступать на стекло теннисными туфлями. Впрочем, у меня не слишком это получилось.

– Айжа, – еще раз позвал я, наклоняясь к нему, смотря на его макушку, где черные волосы торчали во все стороны, а с другой стороны загнутые дужки очков цеплялись за нежные уши. Когда я приблизился, я увидел, что его трясет, еле заметно, будто бы земля вибрирует прямо под его ногами. Я начал медленно опускаться, пока моя грудь не оказалась на одном уровне с его головой, обхватил маленькое тельце руками и без всякого усилия поднял его в воздух. Его тело, его руки вытянулись прямо, он и выглядел как карандаш, и весил немногим больше.

Когда я опустил его на пол в кухне, мы оба стояли молча и не касались друг друга. Я испугался, вдруг он поранился или находится в шоке. Даже пытался вспомнить приемы первой помощи, которые мы изучали, когда я был бойскаутом. Как же там говорили бороться с шоком?

Пока я разрывался между пощечиной (кажется, это перебор, но я видел фильм, в котором способ сработал) и стаканом холодной воды, которую хотел вылить на него, Айжа что-то сказал. Или мне так показалось.

– Что? – Я нагнулся к нему, пытаясь увидеть лицо, будто читал по губам.

– Прости меня. – Айжа произнес это так тихо, что я разобрал не сразу.

Прежде чем я успел ответить, Айжа сорвался с места, выбежал из кухни и рванул по коридору. Громко хлопнула дверь его комнаты, и шум этот эхом звучал у меня в голове.

Я стоял, будто бы приклеенный к линолеуму, смотрел на гостиную с кучей блестящего стекла на полу, и думал, какого черта сейчас вообще произошло.