Почти касаясь

– Я забыла пальто. – Это правда – я забыла его в библиотеке, так сильно удивилась приглашению Мэдисон пообедать вместе. Но я пока не поняла, нормальная ли это причина, если учесть, что до машины-то я дошла без пальто, а кафе всего в нескольких метрах от нас.

Мэдисон секунду смотрела на меня, и я боялась, что она засмеется. Или просто отвезет меня обратно в библиотеку, мысленно погладив себя по головке за то, что хотя бы попыталась подружиться со мной, но се ля ви, я все же слишком странная.

Искоса она посмотрела на кафе, потом снова на меня. Я даже не дышала в эти мгновения.

– Хочешь поесть в машине? Я могла бы сбегать и принести нам сэндвичей.

Я пыталась не показывать своего удивления и закивала.

– Пойдет.

Через десять минут Мэдисон вернулась в машину, вручила мне сэндвич в вощеной бумаге. Я протянула к нему руку в перчатке.

– Тебе нравится тунец? Надо было раньше спросить. Я еще куриный салат взяла.

– Все хорошо.

Пока мы ели, она рассказывала, как Ханна толкнула мальчика, который столкнул ее с качелей.

– Представляешь, прямо в грудь его пихнула, – смеялась она. – Я знаю, я должна быть расстроена, и, конечно же, я такой и притворилась перед другой мамашей, но на самом деле я горжусь дочкой. Мне нравится, что она никому не дает себя обидеть.

Я кивнула и отвернула от себя вентилятор, в машине стало слишком тепло.

Некоторое время мы жевали в тишине.

– Дело ведь не в том, что ты забыла пальто?

– Что?

– Почему ты не пошла внутрь?

Я, ничего не отвечая, сосредоточилась на двух последних кусочках сэндвича с тунцом. На самом деле я его не люблю, или, может, дело в том, что тут не хватает кислинки маринованного огурчика, я привыкла есть тунец с ним. Глотаю. Как мне объяснить, что дело не только в моем заболевании, но и в необоснованном страхе новых мест, новых людей? Это так нелепо звучит, что я просто молча чуть качнула головой.

– Это… ты… – Она подбирала слова, и я поняла, что впервые увидела, как Мэдисон Х. нервничает. – Я хочу сказать, что по школе ходили всякие слухи, но я не знаю, какие из них – правда.

Я уставилась на нее, не зная, что сказать.

– И какие были слухи?

– Думаю, что самый известный был о том, что твоя кожа обгорела в жутком пожаре, когда ты была маленькая. Все, что ниже шеи. Это объясняло перчатки. Некоторые говорили, что ты инопланетянка, но большинство этому не верило. Х-м-м-м, что же еще… Кто-то говорил, что ты из мормонов, и потому не можешь показывать свою кожу. Это же мормоны? Или мусульмане? Все время их путаю. Но ты не закрывала лицо, и это интриговало всех сильнее всего. А потом, после Донована… ну, ты знаешь.

При упоминании его имени мое лицо запылало. Я сразу же поняла, что она говорит о том самом случае, и какая-то часть меня захотела выпрыгнуть из машины. Ирония была в том, что я не могла этого сделать.

– Он сказал, что у тебя аллергия. На людей.

Она изучала мое лицо, будто бы хотела увидеть на нем, какой же из слухов был правдой.

– Не думаю, что кто-нибудь ему тогда поверил на самом деле, но я – да. – Она на секунду замолкает, а потом усмехнулась. – Боже, я тогда верила всему, что он говорил. Но что-то было в этой версии, как бы безумно она ни звучала, что казалось отчасти верным. Или я просто думала, что он слишком тупой, чтобы такое выдумать.

Она снова посмотрела на меня, и я ждала того ощущения. Того, что было у меня в старшей школе, будто бы я – какая-то диковинка. Какой-то экспонат, типа двухголовой змеи, плавающей в формальдегиде в школьном кабинете биологии. Но оно не появлялось.

Я запихнула последний кусок сэндвича в рот и медленно прожевала его под пристальным взглядом, комкая бумагу в шарик. Проглотила, а потом ответила:

– Это правда.

– То, что сказал Донован?

– Нет, про инопланетянку.

Она засмеялась, и по моему телу пошло тепло, но уже совсем не то, от которого у меня пылало лицо. Мне нравилось слышать ее смех и знать, что она смеется из-за меня. Это как удовлетворение от посаженного ростка, с которого ты потом вдруг собираешь помидоры. Но лучше.

– А если серьезно, что это значит? Тебе нельзя касаться людей, вроде того?

У меня возникло такое четкое ощущение дежавю, будто я поплыла обратно сквозь время, села на асфальте школьного двора и посмотрела в глаза Донована, в которых увидела этот вопрос, а не в глаза Мэдисон.

Желудок сжался.

Усилием воли я вернула себя в настоящее.

– Да, суть в этом.

Глаза Мэдисон поползли на лоб.

– То есть ты могла умереть, если до тебя дотронуться?

Я пожала плечами: