Почти касаясь

– А зачем дети что-то делают? Ханна тут недавно нашла банку меда и размазала все, что в ней было, по лицу и волосам Молли, пока я была в ванной. Выглядело так, будто бы у нее маска из спа-салона. Знаешь, как тяжело было все это отмыть?

Я пыталась понять, нужно ли и дальше ей подыгрывать.

– Не думаю, что ребенок решит меня кусать.

– Слушай, я никуда тебя не возьму, пока у тебя не будет эпипена, ясно?

Я запуталась.

– А куда собиралась?

– Навстречу приключениям. – У нее на лице заиграла самоуверенная улыбка. Впрочем, я не была уверена, что у нее еще какие-то есть. Думаю, что Мэдисон Х. удивительно уверенной выбралась уже из утробы матери. – Я за тем сюда и пришла. Сказать, что я буду твоим официальным гидом в мире всего того, что ты пропустила за последние девять лет.

И теперь я уставилась на нее в открытую, у меня рот открылся от удивления.

– Ты шутишь.

– Не-а.

– Это нелепо.

– Вовсе нет. Будет весело. – Она опять передвинула ребенка.

– А если я не хочу?

– Ой, все. – В деланой обиде она выпятила нижнюю губу. – А вот и да. Хочешь. Дай мне хотя бы один вечер. Если ты ужасно проведешь время, я больше никогда не буду этого делать. Слово скаута.

– Ты разве была герлскаутом? – Я опять почесала живот. Наверное, меня какие-то жуки покусали или что-то типа того.

– Нет. А как это связано?

Я усмехнулась и покачала головой. И сменила тему.

– Слушай, а в этом месяце было собрание членов правления библиотекой?

Она вскрикнула:

– Ха! – Ребенок подпрыгнул у нее на руках и встревожился. – Нет, – добавила она уже спокойнее. – Мы собираемся раз в год. А что?

– Какие-то проблемы с финансированием. Город хочет его урезать.

– Ничего нового.

– О. Может, вы можете с этим что-то сделать?

– Не совсем. Наше правление – фарс. Мы чаще всего собираемся посплетничать да отведать ромовой бабы, которую готовит Энид. У нас никакой реальной власти. Не такой, которую можно было бы противопоставить городскому совету.

– Эх. – Сердце под блузкой рвалось наружу. Кто-то должен сделать хоть что-то. Я не могу потерять эту работу. И не потеряю. Мне нужны эти деньги.

– Так ты пойдешь? – Опять ребенок отправляется на другое бедро.

Напоследок я сурово посмотрела на нее, а потом подняла руки в жесте поражения.

– Почему бы и нет.

И за этой фразой я спрятала главный вопрос: почему? Почему Мэдисон Х., самая популярная девочка в школе, вдруг захотела быть моей подругой? Разве больше ей нечем заняться? Почему ей вообще не все равно?

Но позже, расставляя в витрине книги о коренных американцах, готовя все к Дню Благодарения, я ругалась на себя за такие детские мысли. Я больше не в школе. Мы выросли. Она проявила доброту. Я должна перестать закидывать ее вопросами и просто принять это. Ну и, надо признать, кажется, это приятно, когда у тебя есть друг.

Я поставила последнюю книгу – «Говорит черный лось» – в конец ряда и не задумываясь опять почесала живот. Теперь его немного жжет, и мне интересно, чешусь ли я из-за фантомной сыпи. Я задрала блузку, чтобы проверить, и вскрикнула, когда увидела свою кожу: крупные волдыри и красная сыпь горящей дорожкой вели от живота к бедрам. Но я не понимала, откуда вдруг сыпь на животе? Никто его не трогал. Глубокий вдох. Может, это просто обычная сыпь. От чего-то еще. От стирального порошка – бывает же такое? Но его я не меняла уже давно. И я много раз видела у себя такую реакцию, чтобы точно знать, откуда она.

Что меня пугало на самом деле – так это то, что я понятия не имела, что ее вызвало именно там.

Глава тринадцатая

Эрик

Семь голосовых сообщений. Сто сорок два письма на электронной почте. Двадцать три смски (ни одной от Элли). И со всем этим дерьмом я разбирался в половине шестого вечера в среду, пока на плите кипела кастрюля с пастой.

Малоизвестный факт: если кому-то показалось, что ваш ребенок пытался покончить с собой, ему не дадут вернуться к занятиям в школе, пока специалист не подтвердит, что он больше не хочет навредить себе или окружающим. И у этого специалиста может не быть окна для приема аж до четверга. И раз ему все время надо быть под надзором, а вы не успели найти няню на такой короткий срок, теперь мы имеем то, что имеем.

Но не Айжа был виноват в том, что на меня столько всего свалилось. Вместо того чтобы работать всю неделю, как я сказал своему начальнику, все три дня я провел с книжкой. Все утро понедельника и бóльшую часть дня я посвятил перечитыванию «Девственниц-самоубийц». Такое чувство, будто кто-то включил свет, и я знал, что это Джубили нажала на кнопку выключателя. Смысл предложений вдруг начал до меня доходить, словно их специально для меня написали.

Например:

В тот момент мистера Лисбона посетило ощущение, что он и не знал, кто она такая, что дети – это всего лишь незнакомцы, с которыми он согласился жить вместе.