Почти нулевая вероятность

– Делать… вот что, Риона, гони что есть духу во-он в ту сторону. Я там вроде видел вымпел, значит, там табун… – Тут его слова прервал приступ надрывного кашля. Продышавшись, он еле слышно продолжил: – Найди табунщика, скажи – старая мина сработала, пусть вызывает помощь. Я ее только заткнул кое-как, надо уничтожить… у-у, жжется…

Эрли, гладившая Ваську по усикам, согласно подвыла.

Катя кивнула и резво побежала "во-он в ту сторону", но на десятом шаге включила мозги, развернулась и брослась к Плотве.

Глаза слезились от ветра – очки Катя впопыхах где-то посеяла. Плотва, прижав усики, изо всех сил летел по прямой, и от одного взгляда на мельтешащие лапки у Кати закружилась голова, поэтому теперь она смотрела только вперёд, туда, где над рыжими холмами реял ярко-голубой штрих вымпела табунщика.

Наконец в дрожащем над степью прогретом воздухе проступили и стали стремительно увеличиваться в размерах блестящие чёрные кляксы. Добрая сотня ымчи мирно щипала траву. Они ненадолго отвлекались от своего занятия, провожая взглядами одинокую всадницу, шевелили усиками и возвращались к прерванной трапезе.

Катя успела испугаться, что до палатки табунщика придётся пробираться прямо по спинам ымчи, но они флегматично расступались, пропуская спешащего собрата, так что из седла Катя чуть ли не выкатилась уже у самого высоченного шеста с вымпелом.

Табунщик, видимо привыкший, что ымчи помощь в поедании травы не нужна, справляются сами, мирно дремал в тени палатки. Катя без особых церемоний схватила его за плечи, потрясла и, чудом увернувшись от оплеухи, заверещала:

– Там мина взорвалась! Люди пострадали! Нужна помощь!

Впечатленный, табунщик мгновенно проснулся и развил бурную деятельность: нацепил думку, с кем-то связался, вызвал подмогу, попутно извлек фляжку с каким-то питьем и сунул ее Кате, нервно наматывающей круги вокруг палатки.

Закончив разговор, табунщик ловко сложил шест и прикрепил его за седлом своего ымчи – голубой лоскут он снял и унёс в палатку, а вернулся уже с желтым.

– Твой ымчи обратный путь осилит?

Катя, в вопросах возможностей ымчи всегда полагавшаяся на мнение Ларре, взглянула на Плотву. Скакун пошевелил усами. Поди что пойми по его морде…

– Думаю, да, тут не очень далеко… Где-то минут пятнадцать… – ответила Катя, отгоняя мысли, что могло ещё произойти с оставшимися за эти пятнадцать минут.

– Тогда показывай дорогу.

И тут Катя поняла, что дорогу она не помнит. Какие в этой степи могут быть ориентиры! Она же не Ларре, который каждый холмик в лицо помнит! Она чуть не разревелась, но взяла себя в руки и включила логику. Когда она подъезжала, шест был немного левее палатки, ехала строго по прямой – значит, надо стать к палатке спиной, чуть повернуться, сказать: "Вон туда!" и мысленно попросить Плотву вывезти.

Через мгновение она поняла, что в кои-то веки ее топографический кретинизм взял отпуск: прямо по курсу взлетел и вспыхнул ослепительно-яркий огонек, да так и завис красной кляксой на фоне небесной зелени. Ларре и об этом подумал!

– Вон туда! – закричала Катя, посылая Плотву вперед. – Скорее!

За время Катиного отсутствия ничего не случилось. Потерпевшие выползли из грязевой лужи и без сил лежали рядком, жалобно постанывая. Катя попрыгала вокруг них, убеждаясь, что они пока живы, напоила и помогла устроиться удобнее.

Табунщик шустро установил шест с желтым вымпелом и, подойдя, сочувственно вздохнул:

– Ымчику-то того… похоже, кранты.

– Выживет, – сипло сказал Ларре.

– Ой, сомнительно… я б его того… чтоб не мучился.

Эрли, только что лежавшая мятой тряпочкой, подскочила.

– Только попробуй! Да я тебя самого!.. – тут она закашлялась, прижимая руку к горлу, и осела обратно, под бок Ваське. Табунщик пожал плечами.

За время, прошедшее до прибытия помощи, Катя извелась от ощущения своей беспомощности и бесполезности. Наконец вдалеке показалась дюжина быстро приближающихся черных точек.

Прибывшая группа оказала первую помощь потравленным Ларре и Эрли. Врач, худощавая дама средних лет, закончив обработку пациентов, утешила, что – поскольку помощь была оказана своевременно – никакой опасности для их жизни нет. Однако в ближайшее время не рекомендуется бегать, прыгать и громко разговаривать.

– А петь я когда-нибудь еще смогу? – трагическим шепотом вопросила Эрли и тут же махнула рукой. – Ах, неважно! Скажите, как мой Васька?

– Я вообще-то с людьми работаю, а не с ымчи, – пожала плечами врач. – Что смогла – сделала, дыхальца нейтрализатором обработала… Антидот ввести не могу, эта отрава рассчитана на людей и антидот, соответственно, тоже только для нас.

Эрли зашмыгала носом. Катя, сидевшая рядом с Ларре и державшая его за руку, постаралась отогнать мрачные мысли и утешающе проговорила:

– Не плачь! Он непременно поправится. Ему бы превратиться… Слышишь, Вась?

Васька чуть шевельнул усиком.

– Не стоит, – просипел Ларре. – Ему только трахеи обожгло, поэтому дышать тяжело. Скоро пройдет. Это нам с Эрли без антидота конец был бы…

– Прекрати болтать! – потребовала Катя. – Тебе нельзя! Вот выздоровеешь – тогда все подробно объяснишь.

– Я же тихо…