Почти последняя любовь

Сердцу трудно, сердцу горько очень

Слышать шум прощального крыла.

Нынче от меня не просто осень —

От меня любовь моя ушла…

Э. Асадов.

За пляжем поднималась высокая сухая трава. Солнце купалось в вечернем прибое, и красная вода с шумом выкатывалась на холодный песок. Сероватое сентябрьское небо ползло на локтях. И пару дней как зацвел поздний крокус Палласа.

Они сидели в единственных теплых свитерах и мерзли. Георгий, вытянув спортивные ноги пятками к морю, качал Тому на коленях. Она прятала руки в рукава и обнимала его за шею.

– Том, нужно собираться. Засиделись мы в Крыму. У твоих уже перепуганные голоса по телефону.

Он протяжно вздохнул. Пока они тут любовь сочиняют, идет стройка века…

Тамара боялась спросить, что будет дальше. Она глотала свои сомнения и страхи. Холодная луна блеяла слабым голосом, как овечка. Ветер пробирал до костей.

– Я уже купил билеты. Завтра вечером поезд. Что молчишь?

– А как же мы? Что теперь будет с нами?

Тамара случайно проговорила то, что уже давно бередило душу. Сказала и пожалела. Готова была проглотить свой язык. Потому что Георгий изменился в лице.

– Тебе нужно учиться, догонять пропущенное. Ведь только первый курс. А мне устраиваться на работу. – Он промолчал, что одно очень важное предложение уже пропустил…

И больше ничего. Ни намеков, ни планов на завтра. Ни надежд на семью. А Тамара была уверена. Она думала, что такая смелая поездка означает только будущую свадьбу. Она даже мечтала о беременности. Но он был очень осторожен, и месячные начинались вовремя.

Он уже насытился. Отдыхом, морем, Тамарой…

В Киеве было холодно. И темно. Моросил дождь, и плотно ложились тучи. В летних ветровках было, как совсем голышом. Босоножки сразу напитались из луж. И было страшно возвращаться домой…

Стояли носильщики, предлагалось такси, но уже закончились деньги. Георгий молча нес рюкзаки и чемоданы. На огромных часах стрелки, понурив голову, покорно плелись друг за другом. Над перроном – купола зонтов и везде озябшие паровозы. Тамара с вокзала поехала на метро объясняться с родными, не подозревая, что это их последняя встреча. Почти… Он больше к ней не пришел…

1994 год. Прага. Медицинская конференция

Ему уже было хорошо за сорок. Он давно занимал высокую должность, всерьез занимался наукой и писал книги. Он уже построил огромный дом за городом, упирающийся окнами в лес. С розарием, плетеной беседкой, бассейном. Дом окружал идеально подстриженный газон, среди которого возвышались модные альпийские горки. Цвел древовидный пион, миллионы лилий и редкий алый клематис… И объездил полмира…

На конференции в Праге они столкнулись в позолоченном холле гостиницы. И сразу узнали друг друга. Тамара, чуть пополневшая, с сеткой мелких морщинок вокруг глаз, еще очень и очень хороша, опять нежно покраснела. Смотрела на когда-то любимое лицо и молчала. И в этом молчании было все: первые, полностью сломанные чувства, отчаяние, тоска по юности. По тому, что никогда нельзя повторить. Она была замужем, родила двоих детей и тоже успешно занималась медициной.

В холле сразу запахло крымскими акациями, воблой, безумием. Они смотрели в глаза, и юность поднималась во весь рост. Такая же ветреная и бесшабашная. Соблазнительно подмигивала счастливым глазом.