Почти смешная история и другие истории для кино, театра

Жора. Жизнь вообще гадость, Ася. Казалось бы, спорт, вращай педали, кто быстрее вращает — и все тут, но и там мухлежи-допинги разнообразные и через таблетки, и через карманы. И приезжают сюда начальники, ты их когда-нибудь видела, наблюдала?

Ася. А то как же! Даже на ощупь видела, такого… Георгия Никитича. Это его от всех руководящих совещаний потянуло на свежачок!

Жора обнимает Асю, и на этот раз она его не отталкивает.

Жора (в манере Георгия Никитича). Я так устаю… Вокруг одни только лица… и с утра пораньше все в галстуках…

Ася. Сам придумал или от кого-то из них услышал?

Жора. От кого-то из них…

Напевает ту же самую песенку, и Ася охотно ему подпевает.

А потом Ася нарушает кажущуюся идиллию. Пишет какую-то записку и отдает Жоре.

Ася. У меня намечается четкий план! (Добавляет вполголоса.) Именно с твоей помощью… И ты сделаешь в точности, как я тебе написала. Записку уничтожь!

Она рывком отворяет дверь и едва не сбивает с ног Тамару.

Жора (укоризненно). Опять подслушивала?

Ася. Чтоб доложиться ненаглядной Риммочке Петровне! Как вы все перед ней на задних лапках танцуете!

Жора. Бояться начальства — это вся наша жизнь!

Тамара входит в комнату и напускает на себя строгий вид.

Тамара. Директорша ни при чем. Я подслушивала исключительно из ревности!

Ася (с издевкой). Что ж ты тогда, Тамара, не ревновала, когда мы с мужем твоим… в спальне… под классика Тургенева…

Тамара. Тогда это было общее решение нашего коллектива!

Ася. А если Римма Петровна, Тамарочка, личным решением прикажет твоему Жоре к себе явиться, тогда что?

Жора. Не прикажет… Вот от этого Римма Петровна далека.

Тамара (уже вспылила). Врешь!

Жора (к ней). Совести у тебя давно нету, знаю, но хоть остатки совести!

Тамара. Думаешь, Ася, он только на тебя позарился?

Жора. Не верь ей, Ася, противно ее слушать! Срывается с места, идет к выходу.

Ася догоняет Жору, улыбнулась ему, что-то шепнула, Жора улыбнулся в ответ и кивнул.

Тамара (ему вдогонку). От правды не убежишь! (Оборачивается к Асе.) А для меня эта правда — гордость и даже почет. Я теперь с Риммой Петровной вроде как в родственниках хожу!

Ася (ужаснулась настолько, что поначалу не находит слов). Да… это… это уже можно сказать, сумма прописью… И как же это ты до такой жизни дошла распрекрасной?

Тамара (с вызовом). Знаешь, кем я была до?

Ася. До чего?

Тамара. До того, как Римма Петровна меня подобрала?

Ася. Понятия не имею. Сообщи!

Тамара. Пожалуйста! Это тут всем известно! Дрянью я была, самой последней, объедком была, чердачницей…

Ася (переспрашивает). Кем-кем?

Тамара. Дом стоял заброшенный, окна выбиты, а я на чердаке комнатушку обнаружила, два метра на три, окно застеклила, ну и прятала там…

Ася. Ворованное?

Тамара. Нет, ворованное — это статья. Подонков прятала — хулиганов, наркоманов, бандюг разнообразных — за трешку, за пару колготок…

Ася. А объедки — это что значит?

Тамара (со злостью). Что я перед тобой, исповедоваться должна?… Но мне повезло — взял надо мною шефство один сердобольный милицейский начальник и от всей этой мерзопакости отучил!

Ася. Как же это ему удалось?

Тамара. А он меня бил зверски!

Ася. Надо же! И ты ему за это благодарна!

Тамара. А то нет, пропала бы совсем! Хотя он меня так обрабатывал, все мои женские начала отбил, детей иметь не могу. Зато он познакомил меня с Риммой! И кем я стала? Дамой! Даже замужней дамой!

Ася. Как же тебя кадры сюда пропустили, в ответственный дом, при твоей-то автобиографии?

Тамара. Для Риммочки Петровны нет препятствий!

Ася. Ну да, понятная вещь. (Ася действительно поняла.) Римме нужна была преданная, как приблудный собачонок, чтобы наушничала, доносила…

Тамара (безо всякого стыда). Конечно! Руководитель же должен знать, что в коллективе творится!

Ася (даже с сочувствием). Говоришь, спасли!.. Но здесь, может, еще хуже, здесь ты душу потеряла…

В ответ Тамара смеется. Откровенно смеется.

Тамара. Ты чего меня с Риммой стравливаешь? Да ты против Риммы моей — червяк на асфальте! Она мне как родная мать! А он как отец!

Ася. Он — это бывший милицейский начальник (сообразила), Всеволод Иваныч?

Тамара. Кто же еще! (Снова смеется.) Я ведь тебя ненавижу!

Ася (вкрадчиво). А Римму Петровну?