Почти смешная история и другие истории для кино, театра

На стадионе злые и грязные футболисты нехотя выковыривали мяч из одной лужи, чтобы с трудом переправить его в другую. В этой водной феерии только Герман Сергеевич оставался невозмутимым и лишь дудел в свисток чаще обычного.

Вдруг безо всякого предупреждения дождь прекратился, из-за туч, пожалев футболистов, выглянуло солнышко. Футболисты сразу оживились и начали играть в футбол. Тут случилось вот что.

Один из футболистов в желтой майке (то есть она была желтой в начале матча) ворвался с мячом в штрафную площадку противника, а точнее, въехал в нее по мокрому насту. И тут на нападающего налетел защитник в полосатой майке и «желтый» нападающий свалился в грязь, картинно раскинув руки.

Герман Сергеевич прыжками понесся к месту происшествия и, прибыв по назначению, грозным жестом римского императора указал на центр штрафной площадки. В футболе это называется пенальти.

Стадион угрожающе загудел, из чего стало ясно, что стадион более за полосатых, то есть за своих. На поле началось обычное — «полосатые», как в баскетболе, не отдавали мяч, передавая его друг другу. Их капитан орал на судью.

По телевизору в замедленном темпе дали повторение, и вдруг всем телезрителям стало ясно, что никто нападающего не обижал, и упал он, поскользнувшись.

— Конечно, уважаемые зрители, вы правы! — сказал телекомментатор, который вел репортаж со стадиона. — Вашему комментатору, как и вам, совершенно ясно, что нападающий упал по собственному почину и, следовательно, арбитр допустил явную ошибку…

На стадионе уже скандировали: «Судью с поля!» — уникальная и, естественно, безуспешная попытка коллективным криком восстановить справедливость.

Герман Сергеевич никак не мог привести «полосатых» в порядок. Но так как судья все-таки диктатор, Герману Сергеевичу удалось наконец поставить мяч на нужное место, нападающий «желтых» пробил, забил гол, и в итоге «желтые» победили.

Зрители бушевали, не унимаясь. Однако Герман Сергеевич покидал поле битвы с гордо задранной головой, не понятый человечеством, но убежденный в своей непоколебимой судейской правде.

Кто-то из зрителей перегнулся через барьер и крикнул в лицо Герману Сергеевичу что-то оскорбительное. Что именно, Герман Сергеевич не расслышал, или сделал вид, что не расслышал, не дрогнул и не ускорил шаг…

Позже в судейской вместе с комиссаром матча Малининым Герман Сергеевич просматривал видеозапись матча, смотрел тот роковой момент, в обычном темпе смотрел, в замедленном…

— Да не может быть! Ну?… — восклицал Герман Сергеевич. Но каждый раз выходило, что он, Герман Сергеевич, был кругом не прав.

Герман Сергеевич поднял на Малинина больные глаза.

— Набезобразничал ты! — жестко сказал Малинин. — Бегать надо быстрее! Опаздываешь к месту происшествия, и вот…

Герман Сергеевич подавленно молчал.

— Но все ошибаются, на том свет стоит! — утешил Малинин. — Этим командам очки не очень-то нужны — застряли в середине турнирной таблицы. — И даже слегка улыбнулся. — Значит, на рассмотрении намылим тебе шею, смоешь наше мыло губкой и теплой водой… и, как в правилах записано: «Если по мнению судьи…»

Герман Сергеевич решительно поднялся и вышел из комнаты, звонко саданув дверью.

Герман Сергеевич покинул здание стадиона и… увидел: по тому пути, что вел к стоянке для служебных машин, двумя шеренгами выстроились фанаты, как они называют себя сами, то есть болельщики. На них были полосатые шапочки и полосатые шарфы, повторяющие цвета футбольной команды, обиженной Германом Сергеевичем. Фанаты стояли тихо и терпеливо, не хулиганили, ничего не выкрикивали. Однако при виде Германа Сергеевича они засвистели. И Герман Сергеевич шел к своему «Москвичу» будто сквозь строй, под несмолкающий и пронзительный свист.

Герман Сергеевич добрался до места, завел двигатель. И когда тронул машину с места, то, несмотря на шум мотора, все равно слышал этот оскорбительный свист.

Когда Герман Сергеевич добрался наконец домой, его встретила невестка по имени Лиля.

— Что это вы так долго? Тут телефон надрывается без перерыва, как оглашенный!

Телефон и сейчас звонил. Герман Сергеевич шагнул вперед и выдернул вилку из штепселя.

— Сначала свист, — усмехнулся Герман Сергеевич, — теперь звон!

В комнату влетел тот самый конфликтный мальчик.

— Дед, я жутко развратный! Я могу за один раз съесть кило мороженого!

Дед погладил его по голове.

— Леша, уйди к себе! — потребовала мать. Мальчик, естественно, и не подумал уйти. — Какой ты стал неуправляемый. — И выпроводила ребенка.

— Ты, Лиля, все-таки зря… эту, я тебе уже говорил, Зою Павловну, от внука отлучила, — неожиданно сказал Герман Сергеевич. — Беспощадно это… А время придет, мальчик все равно узнает…

Лиля выпрямилась всем телом.

— Я тут замучилась с хозяйством, с ребенком, а от вас никакой благодарности. Хотя я готовлю, убираю, утром вожу ребенка в детский сад…

— Я же тебе не раз предлагал отвозить…

— Не хочу одолжаться! Вы не шофер, вы футболист! В министерстве моем целый день, конечно, делать нечего, а все равно сиди изучай потолок, а мне надо изловчиться, чтобы всем вам за продуктами…