Почтовые открытки

– Тыыыыы… ээээ… хочешь Элвиса? Смотри! – Джейс, на вид безупречный, как гладкий речной камень, взмахивая руками, словно крыльями, начинал завывать и, вращая бедрами, двигаться по двору. «Аа – оооо, аа – оооо!» – пока собака не садилась перед ним и, задрав морду, не выдавала длинный йодль. Из темноты ей издевательски отвечал койот, а Лоял, с бьющимся сердцем, каблуками отстукивал ритм по ступеньке.

Койоты, пшеница, сухая фасоль, соя, кукуруза, породы свиней и их способность набирать вес, мормоны, ядовитые укусы и снова койоты. Охота с капканами. Нет, о капканах нельзя, при этом слове Джейса начинало трясти, ход его мыслей опасно переключался на мины-ловушки, на восхождения с полной выкладкой по красным горам, прощупывание земли боевым ножом K-bar, чтобы найти безопасное место и присесть, окапывание, остроконечную лопату, едва царапающую землю, пронизанную переплетенными корнями. Его паническая память перескакивала с «мин-лягушек» на палки-пунджи[90], старые консервные банки, начиненные бомбами с пружинным детонатором, детей, взрывавшихся, когда их обнимали. На случайные осколки металла, человеческие ступни, ткани и осколки костей, дождем сыпавшиеся вокруг. Мало кто понимал вселяющую ужас хитрую тактику охотников на людей. Он внезапно задыхался и замолкал при виде того, как собака во сне дергает задней лапой, убегал прочь и не возвращался несколько дней, сваливая всю работу на Лояла.

– Ты нннне знаешь. Какое смыыыыышленое… эточееееловеческоесущество.

Так что касались только менее опасных тем: маленькие фермы обречены; будет ли хоть какая-то польза от этого сукина сына Бутца[91] или придется продавать свои фермы крупным корпорациям; отравление человека вследствие укусов насекомых; люди с неестественно большими ступнями. Мормоны, лучшая древесина для изгородных столбов; что умеют собаки; что лучше – ледяное или просто немного охлажденное пиво; Фрэнк Заппа[92]; женщины; мини-юбки. Нет, женщины – нет. Лоял с хрустом раздавливал пивную банку в своих заскорузлых ладонях и сплевывал на землю.

Вместе они построили свинарник, новый сарай для хранения техники, гараж для пикапа Лояла, обнесли изгородью квадрат двора вокруг дома, посадили сосны. Почему бы и нет, думал Джейс, деньги хорошие, да и кто еще нанял бы чокнутого сукина сына, который курит траву и завывает? Почему бы нет, думал Лоял, кому плохо от того, что есть с кем поговорить?

На третий год его хозяйствования после удушающего августа засушливое лето не кончилось, ветер дул не переставая. Лоял никак не мог привыкнуть к тому, как он придавливал его к земле, когда он склонялся, чтобы снять колесо, как загонял за угол курятника. Собака, куры, Джейс. Он был изолирован в своей жизни, как музейный экспонат. Мебели в доме почти не было. Подернутые пленкой окна возвращали ему его собственное отражение: лицо, поросшее седой щетиной, руки в боки или полуразведенные, как у человека, приближающегося к партнерше по танцу.

По утрам он включал радио в кухне на полную мощность и выключал его, только когда ложился спать. Черно-белый телевизор на кухонном шкафу рокотал оловянным смехом. Еще один радиоприемник, стоявший на стуле, служившем ему прикроватной тумбочкой, без умолку тарахтел, теша его четками песен, повторявшихся снова и снова, снова и снова, взволнованными голосами, кричавшими: «Отечественная обувь – лучшая в мире!», пока он не засыпа́л, но и в полусне продолжал слышать сквозь завывания ветра голоса, смеющиеся в промежутках между песнями, как голоса далеких родных, как электростатические помехи, доносившиеся из других галактик.

Засуха не кончалась всю осень. У Джейса случился рецидив, и он опять каждый день ездил в ветеранский госпиталь. Начались равноденственные сухие бури[93], ветер гонял по полям сухую землю и кусты перекати-поля, сбивал в пучки бурьян, разносил по земле сорные семена. По ночам Лоял слышал, как все это приглушенно скребется о доски дома.

В последнюю неделю октября, когда бобы еще оставались на грядках, ветер, приливной волной накативший с запада, переворачивал землю вверх дном. Дом содрогался. Сидя на краю кровати, Лоял писал в своей «записной книжке индейца», теперь это была бухгалтерская книга с зелеными страницами и вертикальными столбцами приходов и расходов. Ферму буквально сдувало. Небо задыхалось от пыли, гасившей звезды. Дом едва ли не поднимало над фундаментом, окна, казалось, вот-вот треснут. Собаку мучили завывания в дымоходе. И лишь перо Лояла скользило уныло, плавно и спокойно.

«Желтая куртка»[94] укусила в большой палец. Бобы почти созрели. Еще несколько дней. Весь день сильный ветер. Как там Джейс?»