Под айсбергом

Это, безусловно, то чувство, которое мы испытываем, когда утомляемы усилиями, а жизнь кажется бесконечной перспективой проблем и осложнений. Однако правда в том, что невозможно быть подлинным последователем Гераклита. Согласно Гераклиту, смерть неизбежна, и поэтому бесполезно предпринимать какие-либо усилия. И всё же, если бы Гераклит упал в реку, он изо всех сил пытался бы выбраться снова на берег. И если бы кто-то приставил нож к его горлу и спросил: «Разрезать тебе дыхательное горло и избавить тебя от жизни?» он бы крикнул: «Нет!»

Тем не менее, Гераклит, несомненно, указал на нашу самую основную проблему: всё скоро со временем исчезнет. В «Мифе о Сизифе» Камю пишет: «Восход, трамвай, четыре часа работы, еда, сон, понедельник, вторник, среда, четверг, пятница и суббота, всё в соответствии с тем же установленым ритмом. Но однажды возникает «почему», и всё начинается в этой усталости с оттенком изумления». Камю называет это внезапное откровение «Абсурдом», слово, которое он позаимствовал у своего друга Сартра, который также придумал слово для реакции человека на Абсурд: «тошнота». Тошнота — это признание того, что мы «ненужны» и что окру-жающий нас мир материи является единственной реальностью. «Значение» — это иллюзия.

Немного больше, чем боги

И все же Гераклит, Сартр и Камю противоречили сами себе. Сартр записал, что он никогда не чувствовал себя таким свободным, как когда он работал на французское Сопротивление, и, вероятно, мог бы быть арестованным и застреленным в любой момент. И вечером перед своей казнью герой романа Камю «Незнакомец» ошеломлён чувством счастья и утверждения, которое звучит как звёздная ночь Ван Гога. Он пишет: «Я был счастлив, и я был счастлив до сих пор».

И это, очевидно, возвращает нас к Достоевскому лицом к расстрелу. Он вдруг узнает, что жизнь не только бессмысленна, но что в ней также присутствует смысл. И мы все узнаём одно и то же, когда сталкиваемся с какой-либо серьёзной проблемой или кризисом. Мы узнаём, что утверждение «Жизнь бессмысленна» или «Ничего не стоит делать» — это баловство самого ленивого и слабого философа.

Но кризисные моменты — не единственные моменты, когда мы признаём, что философия Гераклита и Самуила Беккета — это чепуха. То же самое происходит во все моменты внезапного счастья — чувства, которое мы испытываем весенним утром или когда отправляемся в отпуск. Т.Е. Лоуренс в «Семи столпах мудрости» описывает такой опыт:

Мы начали на одном из этих ясных рассветов, которые пробуждают чувства солнцем, в то время как интеллект, уставший от мыслей о ночи, был ещё спокоен. В течение часа или двух в такое утро звуки, запахи и цвета мира поражали человека по отдельности и напрямую, а не просачивались и не становились типичными для мысли: они, казалось, существовали достаточно долго сами по себе, а присутствующее также отсутствие дизайна и осторож-ности в творчестве больше не раздражало.

Это основное поэтическое видение, чистое утверждение, которое испытали Вордсворт, Шелли и Уильям Блейк. И Лоуренс также определил проблему: «усталый интеллект», который ставит под сомнение всё. В другом месте он называл это своей «пронизанной мыслью природой».

Это таинственная природа, которая заставляет Аутсайдеров видеть жизнь как бессмысленную. Они находятся в положении кого-то, кто носит тёмные очки и жалуется, что мир тёмный.

Но, если считается, что это вызвало эту проблему, то, безу-словно, мысль способна идентифицировать и преодолеть это.

Позвольте мне снова определить проблему. Такое ощущение, что «ничего не стоит делать», что жизнь настолько сложна, и мир находится в таком состоянии бесконечного потока, что все наши действия бесполезны. Это чувство, которое ошибочно убеждает нас в том, что мы ничего не можем сделать.