Под Андреевским и Красным флагом. Русский флот в Первой мировой войне, Февральской и Октябрьской революциях. 1914–1918 гг.

Правда, по дворцу вели огонь и боевыми снарядами. После 11 часов вечера 25 октября из Петропавловской крепости было сделано два боевых и четыре холостых выстрела из сухопутных 6-дюймовых мортир образца 1867 г. Эти орудия были такими старыми, что артиллеристы крепостной роты, находившейся в крепости, отказывались из них стрелять. На это решились матросы с Ржевского испытательного полигона, прибывшие в Петроград на помощь восставшим. Чтобы не рухнули своды бастиона, орудия вытащили на пляж перед крепостью. Было сделано несколько выстрелов шрапнелью. Шрапнель – снаряд, начиненный свинцовыми шарообразными пульками, которые вылетают из него вперед и вниз при разрыве в воздухе. Это очень эффективное средство борьбы с открыто расположенной пехотой или конницей. Очевидно, что дворцу с толстыми каменными стенами шрапнель не могла причинить особого урона – разве что выбить окно, но смысл был именно в том, чтобы напугать защитников дворца, по возможности не нанося ущерба зданию. Следы от попадания шрапнельных пуль на фасаде дворца, обращенном к Неве, были видны вплоть до 30-х гг.

Один из «стаканов» (корпусов снаряда) влетел в окно третьего этажа дворца, был подобран юнкерами и принесен в Белую столовую, где сидели министры. Снаряд поставили на стол. «Пепельница для наших преемников», – пошутил кто-то. Контр-адмирал Вердеревский, последний морской министр Временного правительства, сказал: «Ну, это с “Авроры”!» Адмирал был штурманом по специальности и ошибся – корабельные снаряды были гораздо больше (хотя и того же калибра – 6 дюймов, 152 мм), кроме того, на кораблях не было шрапнели. Однако фраза была сказана, и по страницам мемуаров пошли гулять рассказы о боевых снарядах с «Авроры». Правда, фраза Вердеревского имела и другой эффект – настроение у министров совсем упало.

По данным В. И. Старцева, со стороны Петропавловской крепости стреляли также трехдюймовые пушки образца 1902 г., на тот момент вполне современные, но не имевшие прицелов (их не нашли) и наводившиеся на глаз. Из них могло быть выпущено несколько шрапнельных снарядов.

Американский журналист, автор книги «Десять дней, которые потрясли мир» Джон Рид (1887–1920) тоже внес свою лепту в миф о боевых выстрелах с «Авроры»: «Тротуар под нашими ногами был засыпан штукатуркой, обвалившейся с дворцового карниза, куда ударило два снаряда с “Авроры”. Других повреждений бомбардировка не причинила». Вероятно, он описывал повреждения, нанесенные дворцу стрельбой из Петропавловской крепости или со стороны Дворцовой площади.

Стреляли по дворцу и с другой стороны – из-под арки Главного штаба. Оттуда, также около 11 часов вечера, был открыт огонь из 3-дюймовой пушки образца 1902 г. Было выпущено три снаряда. Ни один из них не попал в Зимний. Была легенда, что один из них все же застрял в часах на фронтоне дворца, но во время очередных ремонтных работ часы были разобраны и никаких следов снаряда там не нашли. Понятно, что надо было очень постараться не попасть в Зимний, стреляя по нему с расстояния 200–250 метров. Вероятно, корпуса всех трех шрапнельных снарядов пролетели над дворцом и упали в Неву, а пульки осыпали фасад. В Малахитовой гостиной еще несколько лет назад показывали шрапнельную пульку, которая застряла с наружной стороны внутренней рамы одного из окон. Она могла оказаться там в результате обстрела дворца со стороны площади.

Сильнейшее нежелание артиллеристов из рядов восставших причинить ущерб Зимнему дворцу дает повод порассуждать об отношении к противнику во время Октябрьского восстания. Гражданская война (если только это не межнациональная или межрелигиозная резня) никогда не начинается с большой крови, с жестокости. В Петрограде во время восстания люди с винтовками в руках переругивались, могли пустить в ход кулаки, в крайнем случае – приклад винтовки. Даже штыки применять опасались, не говоря уже о стрельбе по живым людям. Можно было стрелять в стену здания или куда-то в темноту. Спустя несколько дней, во время юнкерского мятежа в Петрограде, во время боев в Москве этот принцип все еще продолжал действовать. Понадобились месяцы Гражданской войны, чтобы маховик жестокости раскрутился и убить человека стало легче, чем выпить стакан воды.

Вечером 25 октября (7 ноября) вокруг Зимнего дворца из винтовок стреляли довольно много, но беспорядочно. Восставшие стреляли по зданию, обороняющиеся – в темноту, окружавшую дворец. Всем участникам казалось, что это сильнейший ружейно-пулеметный огонь, хотя настоящего фронтовика он бы вряд ли впечатлил.

После артиллерийского обстрела снова наступило затишье. В эту паузу во дворец опять ходил Чудновский, юнкера оставили баррикаду, окружавшую Зимний, ушли в здание и вели с ним переговоры о сдаче. В результате часть юнкеров покинули дворец, сдали оружие и были отпущены. К сожалению, пока трудно сказать, из каких училищ были эти юнкера.