Под Андреевским и Красным флагом. Русский флот в Первой мировой войне, Февральской и Октябрьской революциях. 1914–1918 гг.

Позиция командования Петроградского военного округа была своеобразной. Видимо, оно вполне осознанно держало нейтралитет, не желая защищать Временное правительство. За бездеятельность 25 октября (7 ноября) был отстранен командующий округом полковник Георгий Петрович Полковников (1883–1918), о позиции которого хорошо сказал генерал Петр Николаевич Краснов (1869–1947): «Полковников – продукт нового времени. Это – тип тех офицеров, которые делали революцию ради карьеры, летели, как бабочки на огонь, и сгорали в ней без остатка… 34-летний полковник становится главнокомандующим важнейшего в политическом отношении округа с почти 200-тысячною армиею. Тут начинается метание между Керенским и Советом и верность постольку поскольку. Полковник помогает большевикам создать движение против правительства, но потом ведет юнкеров против большевиков». Такую же нейтральную позицию занял в эти дни штаб Балтийского флота. Вполне вероятно, что Полковников осознанно пытался осуществить политическую «многоходовку» – свергнуть Керенского руками большевиков, а затем свергнуть большевиков силами юнкеров. Однако эти планы провалились. В любом случае офицеры, командовавшие юнкерами в Зимнем 25 октября (7 ноября), должны были если не знать, то чувствовать позицию командования округом, что не придавало им стойкости в обороне дворца.

Чудновский, ходивший парламентером во дворец, был сначала арестован, потом отпущен, причем юнкера 2-й Ораниенбаумской школы прапорщиков потребовали вывести их из дворца и гарантировать их безопасность. Они ушли около 7 часов вечера.

В начале десятого часа дворец покинули казаки 14-го Донского полка.

Во время одного из затиший, около 10 часов вечера, из дворца ушла полурота Петроградского женского ударного батальона. Это были женщины-ударницы, отколовшиеся от Первого женского ударного батальона Марии Леонтьевны Бочкаревой (1889–1920), не стерпев ее грубости и рукоприкладства. Петроградский батальон формировался в Инженерном замке, а в октябре находился в Левашово. Одну из полурот вызвали утром 25 октября (7 ноября) в город якобы для парада. Вместо парада ударницы попали в гарнизон дворца. За весь день их ни разу не покормили. К вечеру ударницы пали духом, они были готовы сдаться восставшим, но покинуть дворец было невозможно – часть его защитников следила за тем, чтобы гарнизон не растаял окончательно. Тогда ударницы пошли на хитрость – они заявили, что идут в штыковую атаку! Поручик Синегуб – автор наиболее известных мемуаров об обороне Зимнего – в это поверил. Как только женщины вышли из дворца, они тут же сдали винтовки и были отправлены в казармы гвардии Павловского полка (Марсово поле, д. 1).

Их накормили ужином. Поскольку ночью поезда не ходили, а пеший путь в Левашово занял бы много часов, их уложили спать, а наутро отпустили. Через несколько дней батальон был расформирован.

Откуда же взялся миф о массовом надругательстве над ударницами? Возможно, что основанием послужили воспоминания поручика Синегуба. По всей видимости, он был человек впечатлительный и экзальтированный, он писал о расстрелах офицеров из пулеметов прямо у стен Зимнего, о толпах пьяных матросов, которые бродили по дворцу. Кстати, комическую окраску его мемуарам придает подробный рассказ о том, как он долго убегал от матросов по коридорам и лестницам дворца.

Происхождение слухов об изнасиловании ударниц, вероятно, лежит в плоскости массовых представлений того времени о месте женщины в обществе. Представить себе бабу в штанах, стриженную «под ноль», с винтовкой в руках русский крестьянин или рабочий мог с огромным трудом. Вероятно, солдаты довольно грязно шутили о том, для чего нужны такие женщины на фронте. Скорее всего, именно этот окопный «треп» постепенно превратился в слухи, а под пером эмигрантов, старавшихся демонизировать большевиков, приобрел новую жизнь на страницах воспоминаний. Характерно, что никто и никогда не называл фамилий убитых или изнасилованных при штурме дворца, хотя зачастую воспоминания о Гражданской войне изобилуют описаниями жестокостей с указанием конкретных жертв.

Существуют сведения, что вместе с ударницами Зимний покинули юнкера Школы прапорщиков Северного фронта.