Под белым орлом

На огромных, широких раскрытых дворах стояли запряжённые экипажи, а конюхи, в ожидании знака своего господина, водили верховых лошадей в великолепной сбруе. Лакеи или деловито шмыгали взад и вперёд, или собирались в кучки за праздной болтовнёй. Эта живая и беспрестанно меняющаяся картина казалась ещё пестрее благодаря тому, что слуги больших домов были одеты в разнообразнейшие костюмы — тут были видны и лакеи в галунах, в шёлковых чулках, в ботинках с пряжками и напудренных париках, важно выступавшие на своих высоких каблуках; повара во всём белом, которых польские магнаты выписывали себе из Парижа; рядом с ними крепостные в польской национальной одежде или в удивительнейших фантастических костюмах, явившихся плодом воображения и минутного настроения их господ. Во всех этих костюмах преобладали с безумной расточительностью золото и серебро и дорогие бархатные и шёлковые ткани самых ярких, блестящих цветов. Между ними расхаживали мелкие шляхтичи, также одетые в различные национальные костюмы или французское платье; эти последние пользовались покровительством магнатов и в качестве шталмейстеров и егерей или вовсе без всякого определённого положения представляли собою их придворный штат; гордые магнаты не прочь были походить на древних римских патрициев и окружать себя своего рода гвардией, по численности которой можно было судить об их богатстве и могуществе.

Между этими большими дворцами, из которых каждый представлял собою блестящий центр кипучей жизни, тянулись огромные пустыри, на которых то там, то сям были видны крохотные избёнки, такие жалкие и заброшенные, какие едва ли сыщешь теперь даже и в самых бедных деревушках.

Пред этими хижинами, кое-где образовывавшими почти маленькие посёлки, двигалось грязное, укутанное в лохмотья население, боязливо разбегавшееся или распростиравшееся ниц при виде проезжавшей мимо раззолоченной кареты или при приближении какого-либо магната, окружённого своей блестящей свитой. Только на некоторых улицах центра города были видны массивные дома с приветливо блестевшими окнами и маленькими благоустроенными садиками. Это были жилища иностранных купцов и ремесленников, удовлетворявших потребности знатного света и, благодаря беспечности магнатов, с невероятною быстротою обогащавшихся.

В этой столице свободной Речи Посполитой в то время ещё было совершенно особое положение, которое должно было казаться чрезвычайно странным у такой воинственной нации, в прежние годы весьма энергично вмешивавшейся в судьбы народов. Императрица Екатерина II, чтобы оказать поддержку выбранному при её влиянии польскому королю Станиславу Понятовскому в борьбе с его противником, двинула в пределы Польши русскую армию; но и после того как беспорядки уже давно улеглись, императрица всё ещё медлила отозванием своих войск.

Десять тысяч человек русского отборного войска ещё стояли в Польше и были распределены так, что в каждом городе наряду с польским гарнизоном находился и русский. В самой Варшаве была расквартирована тысяча русских солдат. Это число невелико, но если подумать о том, что в Польше в сущности не было армии и что только в случае войны дворянство ополчалось и выставляло необходимые воинские силы, то станет вполне понятно, что и этого незначительного числа солдат было вполне достаточно, чтобы держать под русским влиянием страну, причём вовсе и не казалось, что она оккупирована.

Каждый караул в Варшаве одновременно занимался и польскими, и русскими солдатами, причём на каждый пост назначалось по двое, так что везде возле польского часового в национальной литовке, стянутой широким кушаком, и в четырёхугольной конфедератке можно было видеть и русского гренадера в его форме прусского образца и в высоком металлическом кивере.

Одним из обширнейших и наиболее блестящим в этом полуазиатском, полуевропейском городе был дворец графа Станислава Потоцкого, который как начальник всей артиллерии был одним из высших сановников в королевстве, а по своему происхождению принадлежал к знатнейшим польским магнатам.

Бесчисленная челядь кишела на огромном дворе дворца, вестовые приходили и уходили, кареты приезжали и уезжали и нигде в другом месте не собиралось так много мелкой шляхты в качестве приживальщиков, как во дворце графа Станислава Потоцкого.