Под деревом зеленым или Меллстокский хор

— У нас есть эта смесь. Не будете ли вы так добры сбегать за ней в дом и принести сюда? — попросила Фэнси.

Случайно или нарочно, но она так неопределенно бросила это «вы», что было неясно, к кому оно относится, а потому оба — и Дик и Шайнер, как два акробата, вскочили на ноги и бок о бок шагнули к выходу, одновременно взялись за щеколду, подняли ее и точно так же, плечом к плечу, направились к дому. Мало того, войдя в комнату, они точно так же, рядышком, промаршировали к сидевшей на стуле миссис Дэй; при этом дверь в дубовой перегородке стены так хлопнула, что оловянные кружки на полке зазвенели, будто колокольчики.

— Миссис Дэй, пчела укусила Фэнси в губу, и она просит вас дать мне нашатырного спирту, — сказал мистер Шайнер, подойдя вплотную к миссис Дэй.

— О миссис Дэй, Фэнси попросила меня принести нашатыря, ее пчела в губу укусила! — сказал Дик, еще ближе придвинувшись к миссис Дэй.

— Ну, хорошо, хорошо! Только зачем же на меня-то набрасываться! — отступая назад, отвечала миссис Дэй.

Она поискала в угловом шкафу, извлекла бутылочку и старательно принялась обтирать пыль с пробки, с горлышка и со всей бутылки, а Дик и Шайнер стояли перед ней бок о бок, с протянутыми руками.

— Кто ж из вас главный? — спросила миссис Дэй. — Только стойте на месте и не бросайтесь опять на меня. Так кто же главный?

Оба промолчали; и бутылка была подана Шайнеру. Шайнер, как человек благовоспитанный, ничем не выразил своего торжества и уже повернулся к двери, когда сверху из своей спальни спустился Джеффри, — он уже расправился с забравшимися в его одежду пчелами.

— А-а, это ты, мастер Дьюи?

Дик заверил лесника, что он не ошибся, и тут же решился для достижения своей цели на смелый ход, забыв, что смелые ходы тем и опасны, что, в случае неудачи, последствия бывают самые плачевные.

— Я пришел поговорить с вами, мистер Дэй, — выразительно произнес Дик с явным намерением донести свои слова до слуха мистера Шайнера, который в этот момент уже скрывался за дверью.

— А мне вот пришлось подняться наверх, разоблачиться и стряхнуть с себя пчел, — сказал Джеффри, неторопливо направляясь к открытой двери и останавливаясь на пороге. — Негодяйки забрались под рубаху и нипочем не хотели уняться.

Дик двинулся вслед за хозяином к двери.

— Я пришел поговорить с вами, — повторил он, глядя на бледный туман, выползавший из мрака лощины. — Может, вы и догадываетесь о чем.

Лесник глубоко засунул руки в карманы, закатил глаза, привстал на носках, посмотрел перпендикулярно вниз, словно взгляд его был отвесом, затем по горизонтали, и постепенно все морщины, покрывавшие его лицо, собрались около глаз.

— А может, и нет, — отвечал он.

Дик промолчал; и тишину, не разрушив ее, лишь потревожил донесшийся из лесу предсмертный крик какой-то пичужки, попавшей в когти совы.

— Я оставил наверху шляпу, — сказал Джеффри, — подожди меня, покуда я схожу за ней.

— Я буду в саду, — отвечал Дик.

Он прошел в сад кругом, через боковую калитку, а Джеффри поднялся наверх. В Меллстоке и его окрестностях существовал обычай обсуждать в доме дела приятные и будничные, а сад оставлять для особо важных случаев: обычай этот, по всей видимости, зародился из стремления уединиться от прочих членов семьи в те времена, когда вся семья жила в одной комнате, но и по сей день к нему часто прибегают люди, которые не могут пожаловаться на тесноту в своем доме.

В сумраке сада показалась фигура лесника, и Дик направился к нему. Лесник остановился, облокотившись на загородку свинарника, слева от дорожки. Дик последовал его примеру, и оба стали созерцать смутно различимую в темноте белесую тушу, хрюкавшую и копошившуюся в соломе.

— Я пришел просить руки Фэнси, — сказал Дик.

— По мне, лучше б ты не просил.

— Почему же, мистер Дэй?

— Потому что я должен сказать тебе, что ты ее вряд ли получишь. Больше тебе ничего не нужно?

— Нет.

— Тогда мне только остается сказать, что ты пришел сюда попусту. Знаешь ты, кто была ее мать?

— Не знаю.

— Она была гувернантка в богатом поместье и имела глупость выйти за лесника, который служил у тех же господ. Потому что тогда я был всего-навсего лесником, это теперь я управляющий имением и дел у меня хоть отбавляй — и лес продаю, и песок, и гравий. Ты что же думаешь, Фэнсж научилась хорошим манерам, приятному обхождению, игре на фисгармонии и начиталась книг здесь, в этой дыре?

— Нет.

— А знаешь где?

— Нет.

— Так вот, когда после смерти ее матери я скитался по разным местам, она жила у своей тетки, державшей пансион. Потом тетка вышла за адвоката Грина, этакого пройдоху, и пансион прогорел. А известно ли тебе, что после этого я послал Фэиси в колледж и что в том году имя ее стояло первым в списке стипендиатов?

— Про это я слыхал.

— И что, когда она держала экзамены на звание учительницы, она получила самые высшие баллы?

— Да.

— Так, а знаешь ли ты, почему я, человек с достатком, прозябаю тут и почему заставляю ее работать учительницей, а не жить в родительском доме?

— Не знаю.