Под деревом зеленым или Меллстокский хор

— По этому случаю я расскажу вам одну историю. Ты, верно, знавал молочника Джонсона, Уильям?

— Ну а как же.

— Так вот, случилось это неподалеку от его дома, на берегу пруда, где у него выгон. Иду я себе по тропинке и вдруг вижу, народ толпится: только что из пруда утопленника вытащили. Он полез купаться, да попал на глубокое место, его и накрыло с головой. Людей набежало — видимо-невидимо, но, кто ни подходил смотреть — и мужчины, и женщины, и дети, — опознать его не могли. А когда я подошел, его уже подняли и понесли. Лица утопленника не было видно его накрыли простыней, но только попадись мне на глаза его нога. Тогда я им всем так прямо и заявил: «Не знаю, говорю, как этого человека зовут, но это брат Джона Вудворда: я Вудвордов по ноге всегда узнаю». И как раз подбегает Джон Вудворд, слезы так градом и катятся, криком кричит: «Брат мой утонул! Брат утонул!»

— Подумайте! — заметила миссис Дьюи.

— Что ж, узнать человека по ноге — это дело немалое, — сказал мистер Спинкс. — Тут, я бы даже сказал, голова нужна на плечах. Что же касается меня, я не так много чего знаю — хвастаться не стану, — но покажите мне ногу человека, и я скажу, какое у него сердце.

— Ну тогда умней тебя на свете никого нет, — заметил возчик.

— Не мне судить, — с достоинством ответил мистер Спинкс. — Для того человек и живет, чтоб ума набираться. Возможно, я кое-какие книги и прочел. Не скажу, чтоб много, но кое-что, может, и прочел.

— Да, знаем мы, — примирительно сказал Майкл, — весь приход знает, что ты страх сколько всего перечитал, да и молодежь уму-разуму научил. Ученье большое дело, и если уж есть у нас ученый человек, так это ты, мистер Спинкс.

— Хвалиться я не люблю, хоть, может, мне в жизни и довелось кое-что почитать и кое над чем поразмыслить. Я только одно знаю, — может, это книги меня умудрили, по мне хвастаться ни к чему: к тому времени, как человек всю ученость превзойдет, ему, глядишь, и в могилу укладываться пора. А мне уж сорок пять стукнуло.

И всем своим видом мистер Спинкс показал, что, дескать, если уж он не превзошел всю ученость, то кто ж тогда превзошел.

— Подумать только — узнать человека по ногам! — сказал Рейбин. — А я, ребятки, иной раз и целиком всего человека вижу, а никак не признаю.

— Ну все-таки по виду скорей всего узнаешь, — рассеянно произнес дед Уильям, нацелив глаз на ямку, черневшую среди раскаленных углей в камине, и поводя головой, чтобы поймать на этой линии кончик носа деда Джеймса. — Да, вот что, — продолжал он, оживляясь и поднимая глаза, — надо нам будет сегодня и в школу зайти — спеть учительнице. Если слух у этой девчурки под стать ее хорошенькому личику, угодить ей будет не просто.

— А какова она лицом? — спросил молодой Дьюи.

— Что ж, — отозвался мистер Спинкс, — с лица ее хулить не приходится. Приятное розовое личико, ничего не скажешь. Однако что такое, в сущности говоря, лицо?

— Чего уж там, Элиас Спинкс, скажи прямо — красотка девушка, и все тут, — вмешался возчик и встал, собираясь еще раз наведаться к бочонку с сидром.

IV

От дома к дому

В одиннадцатом часу подошли певчие, — дом Рейбина всегда был местом сбора, — и начались приготовления к выходу. Певчие постарше и музыканты надели толстые пальто с жесткими стоячими воротниками, а на шеи намотали цветные косынки, поверх которых виднелись лишь носы и уши, как у людей, заглядывающих через забор. Остальные участники хора — плотные краснощекие парни и мальчики — были почти все одеты в снежно-белые балахоны, расшитые по плечам и на груди золотыми сердцами, ромбами и зигзагами. Старшие осушили по девятой кружке, собрали ноты, окончательно выбрали псалмы. Мальчики тем временем почистили старинные роговые фонари и нарезали для них свечи кусочками. За вечер выпал небольшой снежок, и те, на ком не было гетр, пошли в конюшню и накрутили вокруг щиколоток сена, чтобы снег не засыпался внутрь башмаков.

Меллстокский приход был весьма обширным, и входившие в него деревушки отстояли друг от друга гораздо дальше, чем это обычно бывает. Поэтому, даже если возле каждого дома пропеть лишь один псалом, чтобы обойти весь приход, требовалось несколько часов. Главной деревней прихода был Нижний Меллсток; в полумиле от него находились церковь, дом священника и еще несколько дворов, — прежде это была самая населенная часть прихода, но теперь здесь веяло запустением. Милей дальше к северо-востоку лежал Верхний Меллсток, где жил возчик; кроме того, в разных местах прихода были разбросаны группы домов, не считая отдельных крестьянских дворов и молочных ферм.

Старый Уильям Дьюи вел басовую партию на виолончели, его внук Дик был третьей скрипкой, Рейбин вел партию тенора, а второй скрипкой был Майкл Мейл. Хор состоял из четырех мужчин и семи мальчиков. На последних была также возложена обязанность нести фонари и держать ноты перед музыкантами. Во всем, что касалось музыки, старый Дьюи как-то само собой всегда оказывался за старшего.