Под диктовку Альцгеймера

Потом заварила нам крепкого чаю, и мы до утра сидели на ее одинокой кушетке и беседовали. Гарик умолял Зою подтвердить, что мою маму еще можно вылечить. Я молчала, Зоя что-то мямлила и вздыхала, виновато поглядывая на меня. Каждый вопрос Гаррика словно резал мне по сердцу, и, чтобы прекратить тяжелый разговор, я потребовала рассказать, за что так жестоко преследовал нашу докторшу бывший муж.

— Понимаешь, до меня это дошло только сегодня. — виновато начала Зоя. — Когда я узнала, чем болен его сын. Гебефрения.

Я вопросительно посмотрела на нее. Гарик тоже внимательно слушал, хотя я затруднилась бы сказать, понимает ли он услышанное.

— Это очень тяжелая форма шизофрении, стартует с самого детства, и лечению не поддается. — пояснила Зоя. — И она действительно наследственная… Только родители могут страдать более легкой формой болезни. Но я подумала, почему же Ричард был так уверен, что передал поврежденный ген? Жена здорова, да, но ведь шизофрения передается и через поколение. Но он так уверенно говорил… а это означает лишь одно: Ричард знал, что болен.

Видимо, он как-то сумел компенсировать болезнь, разобраться с симптомами. А потом пошел учиться на психиатра, чтобы удержать себя на плаву.

Но родился ребенок, у которого поврежденный ген проявился с такой силой, что он стал тяжелым инвалидом. Такой стресс выдержит не всякий здоровый человек, а Ричард был далеко не здоров. Началась декомпенсация, возможно, с галлюцинациями, но он надеялся справиться. Разошелся с женой, прикованной к сыну-инвалиду, и женился на мне. Может быть, думая, что в крайнем случае я ему помогу, я ведь тоже врач. А я, как назло, заговорила о детях… Рассказать мне правду о своей психической болезни он был не готов. Согласиться на рождение еще одного ребенка-шизофреника тоже. Представляете, какой стресс для человека, который рассчитывал на мою помощь?

— И он решил так отомстить? Только за то, что ты хотела детей? — не веря своим ушам, спросила я, даже не заметив, что перешла на «ты».

— Нет, разумеется. — грустно улыбнулась Зоя. — Он сначала вовсе не думал мстить. Он лишь хотел напугать меня так, чтобы я решила, что схожу с ума, и думать забыла о детях.

— То есть в прямом смысле переложить с больной головы на здоровую? — подал голос Гарик.

— Примерно так. — Зоя даже не улыбнулась. — И ведь был момент, когда я так и подумала.

— Но как он мог заставить пациентов нападать на тебя, а потом забывать об этом? — удивилась я.

— А на меня никто и не нападал. — вздохнула Зоя. — Есть лекарства, убирающие галлюцинации, с есть средства, которые их вызывают. Страшно подумать, какой дряни я наглоталась за те пару месяцев, которые мы проработали в одном отделении с мужем…

И вот представляете, каково было его негодование, когда он уже добился своей цели, уже напугал меня так, что я не думала ни о каких детях, просто боялась сойти с ума окончательно — и вдруг заявила, что ухожу с работы и развожусь с ним? До этого он балансировал на грани, но я добила его психику окончательно.

Мы немного помолчали. Затем я почему-то шепотом спросила:

— Теперь он абсолютно безумен?

— Думаю, да. — кивнула Зоя. — Хотите спросить, почему этого никто не замечает? Так при паранойе до какого-то момента больные могут скрывать свой бред. Особенно, если у них специальное образование.

— Я другое хочу спросить…. — я откашлялась. — Что он хочет с тобой сделать? Просто попугать или… — я не решилась докончить фразу, но Зоя меня поняла.

— Думаю, он и сам не знает. — грустно сказала она. — У него наверняка чудовищные галлюцинации, и он понимает это. Но считает меня виновницей его теперешнего безумия. Пока ему плохо, мне не должно быть хорошо. Пока пугает… но в один прекрасный миг безумие может окончательно затмить рассудок. И тогда убьет.

Мы с Гариком переглянулись. Зоя чуть нахмурилась, заварила нам еще чаю и робко спросила?

— А Петр… он кто? Охранник ваш?

Гарик с подозрением посмотрел на меня.

— Он химик. — изумленно ответила я.

— Надо же, а на вид прямо Джеймс Бонд. — в свою очередь удивилась Зоя. Я лишь пожала плечами. — Может, он придумает что-то?

— Я позвоню ему утром. — пообещала я. — Пусть хоть он немного поспит.

Зоя посмотрела на часы и ахнула:

— Половина пятого, мне через час вставать! Ну-как, теперь в постель! То есть ты в постель, а вы — она повернулась к Гарику — Поезжайте домой, пожалуйста.

Несмотря на все протесты, мы безжалостно выставили моего ухажера на мороз, то есть за дверь отделения. Я наскоро ополоснула холодной водой лицо, переоделась в старенький, но чистенький больничный халатик, легла на кровать, думаю, что промучаюсь без сна до утра, и в тот же миг уснула.

Проснулась я оттого, что кто-то с силой потряс меня за плечи. Я открыла глаза и увидела склонившегося надо мной хмурого Петра.

— Почему мне ночью не позвонили? — вместо приветствия буркнул он.

— Не хотела будить. — вытаращила я глаза. Сообщение о том, что в любой непонятной ситуации я должна звонить ему, меня потрясло. — Вы же не Скорая, чтобы по каждому чиху приезжать.