ПОД ГРОЗОВЫМИ ТУЧАМИ . НА ДИКОМ ЗАПАДЕ ОГРОМНОГО КИТАЯ .

Я отправилась куда глаза глядят и обнаружила на краю города новую, еще практически чистую гостиницу с большим двором. Хозяин немедленно послал двух слуг помочь моим бездельникам перенести багаж, и я наконец оказалась под крышей, в комнате с жаровней, полной раскаленных углей, посередине и чайником с горячим чаем на столе.

— Как попасть отсюда в Тайюань? — спросила я у хозяина, слегка подкрепившись.

— Тут есть железнодорожная станция, — отвечал он, — но поезда больше не ходят по расписанию.

— Где находится вокзал?

Он располагался не так уж далеко от гостиницы. Я отправилась туда с Ионгденом.

На станции царило оживление: переполненные солдатами составы уходили на фронт. Я увидела несколько молодых женщин в военной форме и со знаменем. Они также ждали, когда можно будет сесть на поезд. Повсюду были груды вещей: мешки с рисом и мукой, тюки с воинским снаряжением, ящики с боеприпасами.

Нам сообщили, что гражданским пассажирам больше не продают билетов: все места были забронированы для военных.

Узнав эту досадную новость, мы вернулись в гостиницу; я заказала еду и начала обсуждать с хозяином, как отсюда выбраться. Следовало как можно скорее попасть в Тайюань; я готова была отправиться в путь на чем угодно: в повозке, портшезе, на вьючных животных. В крайнем случае, мы все могли бы идти пешком, но надо было перевезти багаж.

— Вы сейчас не найдете в Опяне даже осла, — заявил китаец.

Все мои уговоры ни к чему не привели. Это не значит, что добрый малый не хотел нам помочь — он водил Ионгдена ко многим владельцам животных или транспортных средств, и все они показывали пустые конюшни и сараи.

— Сходите завтра опять на вокзал, — посоветовал китаец.

Ионгден заглянул туда назавтра и услышал то же, что и накануне.

Мы находились в пути уже шестой день. Когда мы ехали сюда, нам

потребовалось всего три дня, чтобы добраться из Тайюаня в Утайшань. Деньги, собранные на дорогу с таким трудом, почти кончились, и перспектива застрять в этой глуши без всяких средств внушала мне серьезные опасения. Я подумала, не пойти ли мне одной, пешком, в Тайюань, чтобы получить там деньги по своему пекинскому чеку. Ионгден вызвался меня заменить, но я подумала, что банкиры захотят видеть меня лично. Мы могли бы отправиться в город вместе с сыном, но я недостаточно доверяла слугам, чтобы оставить их надолго одних с вещами.

Я решила уйти на следующее утро, но ближе к вечеру ко мне неожиданно явился хозяин гостиницы с торжествующим видом. До него, дескать, дошли слухи, что в Опянь прибыли три повозки с товарами, и он тотчас же договорился с двумя погонщиками, что они довезут нас до Синьчжоу5. Они готовы были нам помочь, при условии что мы заплатим каждому по тридцать долларов. Это были бешеные деньги, но китайцы предполагали, что у нас нет другого выхода. Хозяин гостиницы дал согласие от моего имени — он наверняка должен был получить приличную сумму за то, что обеспечил возчикам такую наживу.

Эти люди тоже хотели совершать переходы по ночам и, поскольку они только что прибыли, попросили дать животным передохнуть до следующего вечера. Таким образом, нам предстояло провести еще один день в гостинице с вытекающими отсюда расходами, и кто мог поручиться, что за это время погонщики не передумают и не откажутся следовать в Синьчжоу?

Поэтому я стала решительно настаивать на том, чтобы мы немедленно двинулись в путь. Мулы отдыхали уже несколько часов, и я готова была подождать еще четыре часа. Из Опяня следовало выйти с наступлением ночи. В конце концов китайцы согласились и, в соответствии с моим требованием, привели в гостиницу мулов с повозками. Я добивалась этого, чтобы их владельцы не сбежали без моего ведома.

Наконец мы покинули Опянь и долго петляли, стараясь избежать встречи с доблестными вояками, способными забрать у нас мулов. Наш караван двигался без происшествий до глубокой ночи, и тут китайцы заявили, что животным надо поесть и отдохнуть. Они распрягли мулов, а я сошла на землю размяться.

Мы ехали по хорошей дороге, стояла ясная погода. Я решила немного пройтись, но на меня набросились тучи комаров, и я поспешила снова забраться в повозку и спрятаться под одеялом от этих гнусных насекомых с их болезненными укусами.

Мулы медленно и шумно жевали корм, погонщики тихо переговаривались, сидя на земле, а я вспоминала о своих былых ночных стоянках в Центральной Азии. Мы почти постоянно были начеку, чтобы разбойники не застали нас врасплох, держали оружие под рукой и не спускали глаз с лошадей, которые могли привлечь грабителей. Теперь нас терзали иные опасения, но, как и тогда, страх витал в воздухе, не давая нам уснуть. Была такая усталость, что хотелось одного: расслабиться и забыться. Я уже начала дремать, как вдруг из поднебесья донесся глухой подозрительный шум. Вслед за этим раздались звуки отдаленной бомбежки, после чего все стихло, а затем послышались новые взрывы.

Китайцы вскочили и насторожились. Я велела им запрягать мулов, которые уже поели и отдохнули. Приближался рассвет, пора было уходить.