Под каждой крышей свои мыши

Яне никто не сообщил, что ей пора уже освободить место для Риты. По иронии судьбы, буквально в последние дни работы у Таны, старенький компьютер, вероятно не выдержав раздувшегося файла, совершил ужасную вещь: таблица, над которой Яна корпела, вся сместилась на одну строчку, испортив тяжкий труд многих месяцев. Чуть не плача, она спросила у Таны:"может, кто-то из библиотекарей заглядывал в этот файл, внося изменения?" Ответ Таны сразил наповал: "нет, никто никогда в этот документ не заглядывает..." Яна начала исправлять на ходу цифры и буквы, когда пришла Рита, гордая и независимая. Получив постоянную работу, ей ни к чему было более заискивать перед всеми. Яна же, не веря своему счастью, совершала переход на старое место, возле спящего Дика. По дороге встретила Доннеллу. Она сухо произнесла: "Яна, я скоро поговорю с тобой, чем ты будешь заниматься в дальнейшем. А пока я хочу, чтобы ты занималась только cерийными." Дамы из комплектования искренне порадовались Яниному освобождению. Кэролайн грустно спросила : -- Ну а теперь куда же тебя? -- Куда? Да туда отправят, где засорится уборная, как аварийную службу... С Кэролайн Яна теперь вынуждена была вести себя очень осторожно. Случайно, через Летицию она узнала, что эта дама является осведомителем Доннеллы, и передает ей все, что слышит в кулуарах. Даже если Дик сбегает с работы, -- тут же передается начальнице. Прознав про это, Яна стала замечать, что если они болтают с Людочкой, Кэролайн сразу направляется в их сторону с какими-то бумагами или коробками как бы между прочим, по делу. Останавливаясь неподалеку, она навостряет уши, забывая, что говорят-то они с Людой только по-русски. Сколько же всего может уживаться в одном человеке! Кэролайн, ее давняя наставница, восхищала своей работоспособностью и упорством. Сколько времени она отдавала библиотечным выставкам, пробиваясь сквозь ленность и апатию библиотекарей-членов выставочного комитета. Сразу на первом заседании Яна услышала от них, что никто не желает работать в этом комитете, и они согласились лишь для "галочки". Им надо было составить план выставок на год, и Яна предложила сделать развернутую экспозицию по истории Санкт-Петербурга, благо в библиотеке хранились очень интересные, незнакомые ей публикации эмигрантов первой волны. Кэролайн, как председатель комитета, поддержала эту идею, а две молодые девицы скривили нос, пообещав сделать свою выставку на другую тему. Как Яна и ожидала, ничего ими сделано не было, и у нее опустились руки. Помимо выставочной работы Кэролайн была мастерицей по созданию квилтс - стеганых покрывал. Настоящая рукодельница, она занималась исследованиями по истории текстиля, ездила на выставки-продажи покрывал, иногда приносила их и нам показать. На Яну произвел впечатление стародавний квилт времен гражданской войны между Севером и Югом. Другой сферой интересов Кэролайн были архивные розыскания и составление генеалогического древа знаменитостей. Где только она находила время на все это? Ведь ее 88-летняя мама с болезнью Альцгеймера лежала в лечебнице, куда Кэролайн приходила каждый день. Ее 92-летний отец жил в своем доме, занимаясь рисованием и игрой в покер. Замужем за отцом троих детей, она уже имела внуков от детей мужа. Зачем ей надо было доносить? Боялась, что "уйдут" нa пенсию раньше времени? Маловероятно, потому как Мэри Бэйкер доработала до 77 лет. Элизабет долго возмущалась отношением начальства к Яне. "Лиз, я повидала в этом здании много всего, как никто другой, и сказала своему мужу, что, по сути дела я должна приплачивать этому университету за возможность наблюдать таких персонажей. Где еще такое можно встретить? Но между нами говоря, для себя я ничего хорошего от этих людей не жду. Они никогда меня не вычеркнут из черного списка>>. На что Лиз радостно закивала головой. Сама она решилась уйти на пенсию после 36 лет службы в этой организации. Доннелла давно ей предлагала уйти куда угодно. Для Яны оставалось загадкой, почему Элизабет, всей душой ненавидящая библиотечный менеджмент, космополитка в душе, обожающая путешествовать с мужем, который по меньше мере лет на 15 был ее моложе, так цеплялась за работу. Ведь максимальная зарплата была уже выработана и пенсия тоже. От волнения, по словам Элизабет, " по поводу принятия решения, кардинально меняющего жизнь", у нее отнялась рука, а затем обострились все хронические заболевания. Наступило время тошнотворной аттестации. Все попритихли. Тана написала Яне прелестное благодарное письмо, отослав копию Доннелле и в личное дело Яны. На ее стол она поставила мешок с подарками, что Яну тронуло до слез. Вскоре после этого к Яне подкралась Доннелла с извинениями, что до сих пор с ней не переговорила: " это не значит, что я про тебя забыла, просто мне надо собрать информацию о нашем бюджете на следующий год, и распределить нагрузку после ухода Элизабет. Технически, твой начальник Дик, хотя сам он так не считает. Сейчас Дик ушел в небольшой отпуск, поэтому я, как начальник всего отдела, уже начала писать черновик твоей характеристики. Я дам тебе ее прочитать 22 июня,а ты сможешь ее держать у себя как минимум 5 дней, в соответствии с новыми правилами..." Проговорила она это очень быстро и неуверенно, почти повернувшись к Яне спиной. Янa хотела, что-то спросить, но передумала. В середине июня состоялось собрание серийных и комплектования. Дик не появился. Доннелла принесла пакет с сувенирами и раздала каждому, поздравив с успешным окончанием финансового года. Затем заговорили об уходе Лиз. Кому-то предстояло взять на себя ее обязанности: Лиз в основном платила за приобретения для библиотеки корпоративной кредитной картой, постоянно звонила в банк, дабы узнать, поступили ли деньги. Рэймонд давно говорил Яне, что это была самая мерзкая работа в отделе. Все понуро молчали, а Яна ляпнула: -- Лиз, мне будет очень не хватать твоего заливистого смеха... В свою очередь Элизабет тоже сморозила: -- Могу вам всем сказать, что в этой библиотеке, только работающих на 5-м этаже, в комплектовании, можно назвать гуманоидами... Сидящие за столом Диана, Летиция и Рита, в этот момент, слегка передернулись. После Диана рассказала, как нелегко ей пришлось разбирать завалы, оставшиеся после ухода Брика, все эти зеленые формы, и как им нужен в отделе человек. -- Отдадите ли вы нам Яну? -- Но я же дала вам Яну на целый месяц! А потом, все мне говорят, что зачем серийным изданиям столько сотрудников, ведь половину подписки мы сократили. От возмущения, Диана сразу не нашлась, что ответить, только округлила глаза и стала глотать воздух: -- В моей прежней библиотеке с гораздо меньшим количеством журналов работало 4 человека! Яна, услыхав разговор о своей скромной персоне, неожиданно для всех выступила, как будто ей уже нечего было терять: -- Так я остаюсь в комплектовании? Это интересно знать, чем же я буду заниматься. Пока что я имею две должностные инструкции, ни одна из которых не действительна, и три начальника. Стало быть, я могу выбирать из моих обязанностей те, какие больше по душе? -- Я же обещала с тобой поговорить, Яна, -- прошипела Доннелла. Затем, обратившись к присутствующим, поделилась, -- Яне очень нелегко пришлось в период бюджетного кризиса, на ее плечи легло столько... Они переглянулись с Дианой. Но в глаза у Доннеллы впервые Яна заметила страх. И неудивительно: из-за этих должностных инструкции у нее могли быть проблемы, тем более в период аттестации. В конце, как и обычно, Доннелла спросила, есть ли у кого вопросы, предложения либо комментарии. Доннелла и Тана не скрывали своей радости,что Элизабет уходит, организовав ей пышные проводы в последней декаде июня, хотя сама Лиз запретила дарить ей подарки и даже упоминать это слово "пенсия". На огромном столе виновницы торжества Элизабет царил беспорядок, равный, пожалуй, разгрому в кабинете Доннеллы. Только на полу под столом ничего не валялось, а на столе круглый год громоздились рождественские подарки, игрушки, пыльные журналы и инвентарные книги с каталогами. Доннелла, подойдя к Лиз, ехидно спросила, указав на игрушки: "Это ты уже приготовилась встречать Рождество?" В июле Элизабет предстоял последний отпуск, а официально на пенсию она уходила 2-го августа. Яна побежала за ней следом, побуждаемая странным предчувствием, и пожелала счастья. В ее памяти так и осталась сухощавая фигурка Лиз, блондинистая головка, всегда склоненная немного набок. Кто мог подумать, что через несколько месяцев после ухода на пенсию, Элизабет не станет?