Под кровью - грязь

   Кровь. Наташка затаила дыхание, и уже два пальца, указательный и средний, коснулись пятна крови и поднялись к Наташкиным губам. Словно судорогой дернуло ее тело. Солоноватый привкус чужой крови.

   Наташка поерзала на мокром сидении, провела рукой по лицу. Косметика поплыла – черт с ней. Наташка смотрела на серый, сдобренный кровью комок, прилипший к дверце, возле самой ручки подъема стекла.

   Нет. Наташка приказала себе отвести взгляд от комка. Так можно и крышей поехать. Нет. Наташка снова бросила взгляд на сгусток крови и мозга. Надо просто отвлечься.

   Наташка обернулась к Блондину:

   – Ты чего молчишь?

   – Что? – Блондин не разобрал за шумом ветра и мотора, что у него спросила Наташка.

   – Чего молчишь, Блондинчик? – крикнула Наташка.

   – А чего говорить?

   – Чего на тебя этот так набросился?

   – Кто?

   – Ну, этот… – Наташка беспомощно пошевелила пальцами.

   – А как его, кстати, зовут?

   – Черт его знает! – Наташка изумленно подумала, что действительно не знает имени того, кто их всех собрал вместе. – Он что, тебе тоже не говорил, как его зовут?

   – Да нет, – придет – уйдет, скажет, что делать – и все.

   – И у нас также. Ладно, чего он к тебе прицепился? Ты этого водилу здорово замочил. Я как увидела кабину, чуть не кончила. Честное слово! – Наташка потянулась рукой к крови на панели управления, но вовремя остановилась.

   – Он мне с самого начала сказал мочить его только на улице, не в машине, чтобы ничего не попортить. А я…

   – Чего ты?

   Блондин взглянул на Наташку и отвернулся. Капли воды собирались у него на ресницах, заливали глаза.

   – У тебя платок есть? Лицо мне вытри, – попросил Блондин.

   – Ага, сейчас, – Наташка полезла в карман, – притормози, я вытру.

   Платок промок сразу же, а дождь продолжал заливать лица и кабину.

   – Давай отъедим под деревья и переждем, – предложила Наташка.

   – А если он надолго?

   – Ну, постоим минут пятнадцать. Мне как раз нужно отлить, – соврала Наташка.

   Она еще и сама не поняла, зачем хочет, чтобы Блондин остановил машину. Вернее, знала. Или не знала, а просто инстинктивно делала то, что ее тело считало необходимым делать. В горле пересохло. Запах крови туманом стоял в ее мозгу, жар сконцентрировался внизу живота, сердце колотилось, словно обезумев.

   – Тормози. Давай быстрее, тормози.

   – Ты чего? – Блондин осторожно съехал на обочину под деревья.

   – У тебя проблемы со Стрелком? – охрипшим голосом спросила Наташка.

   – С чего ты взяла? – Блондин отвел взгляд, но Наташка схватила его за правую руку, и он вскрикнул, – Осторожнее, су…, больно же!

   – Я ведь не дура, – Наташка осторожно погладила руку Блондина, – я ведь видела, какими глазами вы друг на друга смотрите.

   – Ну и что? – Блондину был неприятен этот разговор. Если он еще мог рассказать о своих переживаниях этому – черт, как же его зовут? – то этой прошмонтовке открываться не стоит.

   – Я тебе могу помочь. Хочешь? Я помогу тебе его замочить. Хочешь? Хочешь?

   – Чего это ты? Сдвинулась? Чего ты решила?..

   – Представляешь, мы его замочим, – прошептала Наташка почти в самое ухо Блондина. – Так, чтобы мозги полетели в разные стороны. Представляешь?

   – Ты хотела поссать? Давай быстро и поехали.

   – Я хотела… Я и сейчас хочу. Только не поссать… Давай…

   – Что?.. – Блондин понял, что Наташка имеет в виду, почувствовал, как рука ее нашаривает застежку на его брюках. Дура, мелькнуло у него в голове, послать ее на хрен, чокнутую. Но потом ее возбуждение передалось и ему.

   – Давай, прямо здесь, сейчас… Я хочу… – Наташка расстегнула, наконец, брюки Блондина. – А я тебе помогу потом замочить Стрелка, мне обещал… этот обещал… Хочешь? Давай!

   Наташка уже не понимала, где она, что с ней. Она отдалась своему желанию, и все, кроме него, перестало существовать.

   Блондин левой рукой рванул на Наташке куртку, отлетевшая пуговица щелкнула о потолок кабины. Наташка приподнялась, стащила с себя брюки, стала на колени, лицом к окну.

   – Давай, сейчас, давай!…

   Она почувствовала, как Блондин вошел в нее, и застонала. Рука Блондина схватила ее за волосы. Наташка уже не чувствовала ни дождя, ни холода, огонь пульсировал в ней, толчками поднимался к сердцу, к горлу. Наташка вскрикнула. Мозг полыхнул белым сухим огнем.

   – Давай, давай! – это были уже не слова, а крик животного, – давай!

   Блондин потянул Наташкину голову на себя, заставив все тело выгнуться, потом с силой толкнул вперед, и Наташка вдруг увидела прямо перед глазами, в нескольких сантиметрах от губ, кровь и то, белесое, что так притягивало ее взгляд.

   – Давай, сука, давай, – закричал Блондин, – давай.

   Удар его тела качнул Наташку к ошметкам мозга, еще раз, уже ближе, еще ближе.

   На мгновение, на самое короткое мгновение, Наташке захотелось остановиться, она словно почувствовала, что еще немного и лопнет последняя нить, связывавшая ее с людьми. Наташка даже успела отвернуть голову при следующем толчке и ткнулась в эти пятна не губами, а щекой.