Под лаской плюшевого пледа

В полную веснь —

Чувство сука».

– «Старая песнь!

Брось, не морочь!»

«Лучше мне впредь —

Камень толочь!»

– «Тут-то и петь!»

«Что́ я, снегирь,

Чтоб день-деньской

Петь?»

– «Не моги,

Пташка, а пой!

На́ зло врагу!»

«Коли двух строк

Свесть не могу?»

– «Кто когда – мог?!» –

«Пытка!» – «Терпи!»

«Скошенный луг —

Глотка!» – «Хрипи:

Тоже ведь – звук!»

«Львов, а не жен

Дело». – «Детей:

Распотрошен —

Пел же – Орфей!»

«Так и в гробу?»

– «И под доской».

«Петь не могу!»

– «Это воспой!»

4 июня 1928

Наяда

Проходи стороной,

Тело вольное, рыбье!

Между мной и волной,

Между грудью и зыбью –

Третье, злостная грань

Дружбе гордой и голой:

Стопудовая дань

Пустяковине: полу.

Узнаю тебя, клин,

Как тебя ни зови:

В море – ткань, в поле – тын.

Вечный третий в любви!

Мало – злобе людской

Права каменных камер?

Мало – деве морской

Моря трепетной ткани?

Океана-Отца

Неизбывных достатков —

Пены – чудо-чепца?

Вала – чудо-палатки?

Узнаю тебя, гад,

Как тебя ни зови:

В море – ткань, в горе – взгляд, —

Вечный третий в любви!

Как приму тебя, бой,

Мне даваемый глубью,

Раз меж мной и волной,

Между грудью – и грудью…

– Нереида! – Волна!

Ничего нам не надо,

Что не я, не она,

Не волна, не наяда!

Узнаю тебя, гроб,

Как тебя ни зови:

В вере – храм, в храме – поп, —

Вечный третий в любви!

Хлебопёк, кочегар, —

Брак без третьего ме́жду!

Прячут жир (горе бар!),

Чистым – нету одежды!

Черноморских чубов:

– Братцы, голые топай! —

Голым в хлябь и в любовь,

Как бойцы Перекопа –

В бой…

Матросских сосков

Рябь. – «Товарищ, живи!»

…В пулю – шлем, в бурю – кров:

Вечный третий в любви!

Побережья бродяг,

Клятвы без аналоев!

Как вступлю в тебя, брак,

Раз меж мною – и мною ж –

Что? Да нос на тени,

Соглядатай извечный —

(Свой же). Всё, что бы ни —

Что? Да всё, если нечто!

Узнаю тебя, бic,

Как тебя ни зови:

Нынче – нос, завтра – мыс, —

Вечный третий в любви!

Горделивая мать

Над цветущим отростком,

Торопись умирать!

Завтра – третий вотрется!

Узнаю тебя, смерть,

Как тебя ни зови:

В сыне – рост, в сливе – червь:

Вечный третий в любви.

1 августа 1928

Понтайяк

Маяковскому

1

Чтобы край земной не вымер

Без отчаянных дяде́й,

Будь, младенец, Володимир:

Целым миром володей!

2

Литературная – не в ней

Суть, а вот – кровь пролейте!

Выходит каждые семь дней.

Ушедший – раз в столетье

Приходит. Сбит передовой

Боец. Каких, столица,

Еще тебе вестей, какой

Еще – передовицы?

Ведь это, милые, у нас,

Черновец – милюковцу:

«Владимир Маяковский? Да-с,

Бас, говорят, и в кофте

Ходил»…

Эх, кровь-твоя-кровца́!

Как с новью примириться,

Раз первого ее бойца

Кровь – на второй странице

(Известий).

3

«В гробу, в обыкновенном темном костюме, в устойчивых, грубых ботинках, подбитых железом, лежит величайший поэт революции».

(«Однодневная газета», 24 апреля 1930 г.)

В сапогах, подкованных железом,

В сапогах, в которых гору брал —

Никаким обходом ни объездом

Не доставшийся бы перевал –

Израсходованных до сиянья

За двадцатилетний перегон.

Гору пролетарского Синая,

На котором праводатель – он.

В сапогах – двустопная жилплощадь,

Чтоб не вмешивался жилотдел —

В сапогах, в которых, понаморщась,

Гору нес – и брал – и клял – и пел –

В сапогах и до и без отказу

По невспаханностям Октября,

В сапогах почти что водолаза:

Пехотинца, чище ж говоря:

В сапогах великого похода,

На донбассовских, небось, гвоздях,

Гору горя своего народа

Стапятидесяти (Госиздат)

Миллионного… – В котором роде

Своего, когда который год:

«Ничего-де своего в заводе!»

Всех народов горя гору – вот.

Так вот в этих – про его Рольс-Ройсы

Говорок еще не приутих —

Мертвый пионерам крикнул: Стройся!

В сапогах – свидетельствующих.

4

Любовная лодка разбилась о быт.

И полушки не поставишь

На такого главаря.

Лодка-то твоя, товарищ,

Из какого словаря?

В лодке да еще в любовной

Запрокинуться – скандал!

Разин – чем тебе не ровня? —

Лучше с бытом совладал.

Эко новшество – лекарство,

Хлещущее, что твой кран!

Парень, не по-пролетарски

Действуешь – а что твой пан!

Стоило ж в богов и в матку

Нас, чтоб – кровь, а не рассвет! —

Класса белую подкладку

Выворотить напослед.

Вроде юнкера, на «Тоске»

Выстрелившего – с тоски!

Парень! не по-маяковски

Действуешь: по-шаховски.

Фуражечку б на бровишки

И – прощай моя джаным!

Правнуком своим проживши,

Кончил – прадедом своим.

То-то же как на поверку

Выйдет – стыд тебя заест:

Совето-российский Вертер.

Дворяно-российский жест.

Только раньше – в околодок,

Нынче ж…

– Враг ты мой родной!

Никаких любовных лодок

Новых – нету под луной.

5

Выстрел – в самую душу,

Как только что по врагам.

Богоборцем разрушен

Сегодня последний храм.

Еще раз не осекся,

И, в точку попав – усоп.

Было – стало быть сердце,

Коль выстрелу следом – стоп.

(Зарубежье, встречаясь:

«Ну, казус! Каков фугас!

Значит – тоже сердца есть?

И с той же, что и у нас?»)

Выстрел – в самую точку,

Как в ярмарочную цель.

(Часто – левую мочку

Отбривши – с женой в постель.)

Молодец! Не прошибся!

А женщины ради – что ж!

И Елену паршивкой

– Подумавши – назовешь.