Под лепестком несущего винта. Книга вторая

Впоследствии, умудрённый горьким опытом, я, по мере возможности, избегал встреч с преподавателями моложе меня возрастом. Но если они происходили, я предпочитал неформальную обстановку: в театре, ресторане, на набережной Невы, дома, в бане, наконец. И никогда осечки не происходило.

Было бы невежливым, находясь в Ленинграде, не нанести визит к моим крестникам из «Боевой тревоги». Мы договорились о месте встречи, и на субботу я заказал в ресторане «Нева» столик на четыре персоны. Ресторан пользовался популярностью, и попасть в него после шести вечера было невозможно.

К восьми, к моменту начала музыкального вечера, экипаж был укомплектован и сидел за столом, уставленным деликатесами и отборным коньяком. Никто из приглашённых, за исключением Хоробрых, побывавшем в Болгарии на международных соревнованиях по парашютному спорту, за рубеж не выезжал, и мне пришлось вкратце обрисовать закордонную службу.

– Не печалься, старик, что не вернулся к истребителям, – обнимая меня за плечи, сказал Серёжа Каширин. – Будь оптимистом. Что на этом свете ни делается, всё – к лучшему. Но писать не бросай. Ни дня без строчки!

– Сам-то как, тоскуешь по полётам?

– Э, что – я?

                  Я теперь летаю

                  Только пассажиром.

                  По небу скучаю,

                  Обрастаю жиром,

– грустно процитировал он. – Это из моего последнего сборника.

– Подари, будь другом, – попросил я.

– И подарю! Тираж, конечно, маловат, и гонорар пустяшный. Но ведь не только деньгами жив человек. Распорядись, пусть принесут ещё пузырёк.

Весёлый саксофонист со сцены объявил «белый танец», и мужское население ресторана напряглось. Вальс исполнялся под занавес, давая возможность слабому полу в открытую заявить о своих симпатиях к намеченной жертве. После него начинался так называемый «развод», похожий на развод часовых по постам. Это последний шанс поймать партнёра на ближайшую ночь.

Две прехорошенькие барышни остановились у нашего стола, сделали книксен и протянули руки ко мне и Сергею. Польщённый вниманием, я встал, одёрнул пиджак, подхватил девушку под крендель и вышел на «сковородку» – так в просторечии называли танцевальную площадку. От партнёрши терпко пахло духами «Красная Москва», а гибкое, как тростник, тело источало призывные флюиды.

– Чем обязан быть удостоенным внимания красавицы? – заглянул я в её зелёные глаза и слегка прижался к податливой фигуре.

– Вы меня заинтриговали. Просидеть целый вечер в ресторане и ни разу не станцевать – редкое терпение. Я за вами давно наблюдаю.

– Это что – профессия такая, за людьми подсматривать?

– Ну, что вы – подсматривать. Лучше ловить, – сказала девчонка. – В наше время найти хорошего человека – проблема.

– И что, клюёт?

– На крупную рыбу не сезон, а кильку не люблю.

Я подумал, что с моим ростом и весом никак не похожу на речную мелочь, и вопросительно спросил:

– А не найдётся ли в вашей заводи местечка для такого судака, как я?

– Это что, предложение проводить? – спросила юная рыбачка. – В принципе я не против. Только предупреждаю, что заводь на Петроградской стороне.

Я быстро просчитал варианты развития событий и решил рискнуть. В крайнем случае, мне придётся добираться до гостиницы на попутках.: найти такси после полуночи в огромном мегаполисе просто невозможно:

– Тогда встречаемся в гардеробной.

Не посмел бы сказать, что моя русоголовая знакомая была привлекательной. Таких в нашей стране – хоть пруд пруди. Но эта чем-то отличалась от других и словно магнитом беспокоила и будоражила моё воображение. Я интуитивно чувствовал, что девушка соскучилась по мужчине, и её визит в ресторан связан только с тем, чтобы вином заглушить природную застенчивость и обратить на себя внимание.

До дома Зоечки, как она представилась, мы добрались без приключений, и поднялись на третий этаж по широкой мраморной лестнице старинного дома.

Я слегка волновался в ожидании неизвестности, но ничего страшного не произошло. Девушка занимала небольшую квартирку, обставленную недорогой мебелью, и сразу же объяснила, что получила её в наследство от бабушки. Слава Богу, а то я, грешным делом, подумал, что попаду в ленинградскую коммуналку, и меня будет встречать дюжина любопытных соседок. Афишировать себя в неподходящее время было бы глупо.

– Водки хочешь? – спросила меня Зоечка, как только мы отдышались, и, не ожидая ответа, плеснула в два фужера прозрачной жидкости.

– А целоваться?

И я понял, что добираться до гостиницы придётся завтра..

– Вы меня не так поняли, капитан, – улыбаясь чему-то своему, проговорила хозяйка, когда я, возбуждённый близостью, потащил её на кровать. – Ваше место на диване или, если хотите, на улице.

Я опешил и открыл рот, а она быстро соорудила мне ложе, расправила для себя постель в алькове, потушила свет и со смехом сказала из темноты:

– Спокойной ночи, малыш!

«Ни себе хрена, – ломал я голову, лёжа на диване и вслушиваясь в её дыхание, – и как это всё понимать? Каприз избалованной женщины? Или я где-то допустил ошибку?».

Минут пятнадцать я терзался сомнениями, а потом решил, что с неопределённостью, в которой оказался, надо кончать: