Под маской

Стоявший ближе всех человек выругался и бросился за ближайшей пролетающей купюрой. А затем все принялись суетливо скакать по дороге, над которой ветер понес хрупкие трепещущие бумажки — словно безумные эльфы, они пикировали в траву, подскакивая из стороны в сторону и упрямо ускользая от рук.

Вместе с Коркораном мужчины носились туда-сюда, распихивая пойманные деньги по карманам, разбегаясь все дальше и дальше в исступленном преследовании ускользающих и манящих атрибутов богатства.

И вдруг Коркоран увидел свой шанс. Будто заметив залетевшую под автомобиль случайную банкноту, низко пригнувшись, он подбежал к машине, перескочил через боковую дверцу и рывком уселся на водительское сиденье. Вдавив рычаг до отказа на первую передачу, услышал громкое ругательство и затем — резкий звук выстрела, но автомобиль с незаглушенным мотором без проблем рванул вперед, и пуля пролетела мимо.

В одно мгновение — при звуках пальбы зубы его сжались, а мускулы напряглись — он оставил позади заглохшее такси и погнал в темноту. Совсем близко прогремел еще один выстрел, и его сильно тряхнуло; он на мгновение испугался, что пуля попала куда-то в двигатель, но затем стало ясно, что она лишь пробила шину.

Проехав три четверти мили, Коркоран остановился, заглушил мотор и прислушался. Царила абсолютная тишина; только что-то капало из радиатора на дорогу.

— Хэлли! — позвал он. — Хэлли!

Из тени футах в десяти от него появилась фигура, затем еще, и еще одна.

— Хэлли! — снова позвал он.

Она вскарабкалась на переднее сиденье и обвила его руками.

— Ты цел! — всхлипнула она. — Мы слышали выстрелы и хотели вернуться.

Мистер Носби, теперь очень спокойный, стоял на дороге.

— Полагаю, что при вас уже не осталось ничего из тех денег? — сказал он.

Коркоран вытащил из кармана три смятые банкноты.

— Только это, — ответил он. — А об остальном вы уж, пожалуйста, узнайте у тех, кто может добежать сюда в любую минуту.

Мистер Носби, за которым последовали миссис Бушмилл и шофер, тут же уселся в автомобиль.

— И все же, — визгливо подчеркнул он, когда машина тронулась, — это дело обошлось нам довольно дорого! Вы потеряли десять тысяч долларов, которые предназначались для закупки товара на Сицилии!

— Это были английские банкноты, — сказал Коркоран. — Очень крупные. В любом банке Англии и Италии их легко опознают по номерам.

— Но у нас нет этих номеров!

— Я записал все номера! — ответил Коркоран.

* * *

Слухи о том, что мистер Юлиус Бушмилл из-за своего отдела закупок не может иногда спать по ночам, абсолютно ни на чем не основаны. Кое-кто утверждает, что расширение некогда вполне консервативного бизнеса ведется с расчетом, скорее, на сенсацию, чем на разум — но наверняка это просто мелкие злобные конкуренты, с врожденным отвращением к истинным масштабам. На все непрошеные советы мистер Бушмилл неизменно отвечает, что даже если поначалу кажется, будто зять разбрасывает деньги на ветер, в итоге они всегда возвращаются! И объясняет это тем, что у юнца — настоящий талант тратить деньги!

Лестница Иакова

I

Дело об убийстве оказалось на редкость мерзким и отвратительным; сидевший в зале суда среди публики Джейкоб Бут мучился молча — даже что-то сгрыз, словно ребенок, совсем не чувствуя голода, просто потому, что еда попалась ему под руку. Газеты дело облагородили, превратив дикое зверство в низкопробную и ладную мелодраму, и пропусков в зал суда было не достать. А ему этот пропуск вчера вечером достался случайно.

Джейкоб оглянулся и посмотрел на двери, где сотня с трудом вдыхавших и выдыхавших людей создавала своим напряжением возбужденную атмосферу, с замиранием сердец вырвавшись ненадолго из своей обычной жизни. День был жарким, толпа обливалась потом — этот пот был, словно роса, и если бы Джейкоб решил сейчас протиснуться к дверям, он весь бы вымок. Кто-то сзади сказал, что присяжные, наверное, выйдут только через полчаса.

С неизбежностью стрелки компаса его голова повернулась к скамье подсудимых, и он опять увидел крупное невыразительное лицо убийцы, украшенное покрасневшими глазами-пуговками. Это была миссис Чойнски, урожденная Делеанти, и судьбой ей было предначертано схватить однажды топорик и разрубить им своего неверного любовника. Пухлые руки, державшие оружие, сейчас безостановочно крутили чернильницу; несколько раз женщина бросала взгляды на публику и нервно улыбалась.

Джейкоб нахмурился и быстро оглядел зал; ему попалось симпатичное лицо, но теперь он потерял его из виду. Пока он мысленно представлял себе миссис Чойнски в момент преступления, лицо понемногу проникало в его сознание, а теперь снова растворилось в безликой толпе. Это было лицо темноволосой мадонны с нежными, светящимися глазами; кожа была безупречной и бледной. Он еще раз внимательно осмотрел зал суда, затем выбросил все из головы и стал сидеть в ожидании, выпрямившись и ощущая неудобство.