Под небом Лузитании. От пришествия до полуночи

За стойкой кухни, словно заправский циркач, работал худощавый долговязый паренек в белом фартуке и высоком поварском колпаке. Он ловко слепил из теста широкий корж, затем мастерски подбросил его вверх, да так, что тот перевернулся в воздухе. Поймав падающее вниз мучное изделие, юноша заново повторил свой коронный жонглёрский прием. В момент, когда корж в полете поворачивался к повару плоскостью, тот неожиданно подло наносил несчастному блину несколько резких ударов обеими кулаками. Точь-в-точь, как бывалый техничный боксер, нашедший брешь в защите зазевавшегося противника. И так несколько раз подряд. Затем паренек на кулаке вращательными движениями начал раскручивать корж, будто лассо, которое собирался набросить на головы скучающим посетителям. А потом юный кулинар принялся вытворять с расплющенным тестом такие манипуляции, которые для меня были и вовсе необъяснимы. Всё это чем-то походило на колдовской ритуал, без которого приготовление пиццы казалось совершенно неосуществимым.

– Й-й-й-й-ёшкин цвет!!! Да он что, б-б-блинов объелся?!! – раздраженно прогудел у меня над ухом Степан, выставляя на стол с дюжину разнообразных бутылок с пивом.

– Белены… – хотел было я поправить сотрапезника, однако тот резко и решительно меня перебил:

– Нет-нет! Именно блинов, которые этот клоун без какой-либо вины так нещадно мнёт, выкручивает и колотит! Тут люди изнывают от ползучего, костлявого голода, а он, видите ли, изгаляется! Не иначе, как в ближайшие дни в какое-то цирковое училище поступать собирается. Юное дарование! Жонглер не раскрученный!

И тут внезапная догадка озарила мой затуманенный разум:

– Послушай, Стёпа! А может это что-то новенькое из области художественной гимнастики – упражнение с блином? Ну, практикуют же там упражнение с булавами, лентой, мячом и скакалкой.

Исполин страдальчески покосился на меня и, поморщив носом, уставился на выпендривающегося кулинара. Какое-то время он задумчиво изучал эволюции летающего блина и лишь затем выразил свои резонные сомнения:

– Навряд ли это так. Во-первых, художественная гимнастика – это чисто женский вид спорта. А во-вторых, если бы там и добавили какой-либо предмет, то это было бы упражненье со скалкой. Скалка для женщины – универсальная штука: и на кухне незаменимая вещь, и для воспитания мужа сгодится. Потому-то, знамо дело, наш поварёнок не гимнаст, а будущий циркач, который аккурат в шапито намылился.

Наконец, корж упокоился на протвени, и повар стал сноровисто раскладывать на нём сыр, ветчину, грибы, оливки и прочую нехитрую снедь. В конце концов, протвень отправился в печь, а парень в белоснежном колпаке слепил из теста новый корж и принялся снова подбрасывать его в воздух. Капли пота выступили на изнеможенном лице юноши, но он явно не желал лишать себя удовольствия жонглировать сырыми коржами. И это несмотря на то, что ждущих своих заказов клиентов в переполненной пиццерии было хоть пруд пруди.

– Если через три минуты нам не принесут пиццу, то я захлебнусь собственной же слюной! – трагически простонал Степан.

То ли судьба смилостивилась над нами, то ли кто-то, зная русский язык, убоялся, что поминки придется справлять за счет заведения. Но пиццу нам всё-таки вскоре подали с дежурной улыбкой и с не очень искренними пожеланиями приятного аппетита. Несмотря на титанические усилия повара, тесто оказалось явно недопечённым, а сыр и по виду, и по вкусу напоминал тягучий сырой каучук.

Порция Степана была в четыре раза больше моей, но он с удовольствием уплетал за обе щеки это подобие плохо пропаренной подошвы. При этом он запивал свою сомнительную еду большими глотками дешёвого светлого пива. В таком огромном количестве пива могли бы раствориться и менее удобоваримые вещи.

– А как у тебя дела дома? – поинтересовался я у Степана. – Скоро твоя Катя приедет в Португалию?

– Думаю, этак месяца через два-три, – оживился мой собеседник. – Жду не дождусь моего зайчика. Ты ведь её ещё не видел? Вот она!

И Степан с трепетом достал из бокового кармана и выложил на стол помятую и затертую фотографию. Снимок был сделан на набережной Тернопольского водохранилища. С него на меня смотрела миловидная, круглолицая женщина лет тридцати-тридцати пяти, кокетливо склонивши голову к мускулистому плечу самодовольного Степана. В то время гигант носил длинные волосы, пышно спадающие на его широкие и могучие плечи. У возлюбленной же моего друга была аккуратная короткая стрижка прямых, темных (с чуть красноватым оттенком), густых волос. И хотя Катюша мило и стыдливо улыбалась, но даже фотобумага не могла скрыть тех дерзких бесенят, которые неистово резвились в глубине её колдовских черных очей. В целом, Катя была неплохо сложена и в паре со Степаном смотрелась очень даже привлекательно и гармонично. И только тот, кто знал истинные габариты Степана, мог отчетливо представить, что в этом «зайчике» не менее 185 сантиметров роста и более 90 игривых и любвеобильных килограмм.